Мною никто не интересовался. Скоро я устал стоять – и сел на корточки, прислонившись спиной к стене. Ощупал затылок – шишка имелась, и мощная, но уже совсем не так болела, как вчера. Да и голова больше не кружилась. Наверное, били меня всё-таки с расчётом – не попортить товар.
Товар. Вот оно, ключевое слово. Я – живой товар, меня сейчас купят, и… В голове тут же замелькали картинки из учебника истории. Измождённые рабы строят пирамиду фараону Хеопсу и приговаривают: «Чтоб ты сдох!», а надсмотрщики поддерживают бичами трудовой энтузиазм. Древний Рим, восстание Спартака, всякие там цепи, плети, колодки и прочий инвентарь маньяков. Русь, крепостное право, на конюшне розгами, ребёнка затравить стаей борзых – я ж человек грамотный, мама таки заставила «Карамазовых» прочесть, год зудела над ухом, что без этого вообще нельзя считаться культурным человеком. Кстати, не такой уж отстой, Фёдор-то Михайлович не только старушек-процентщиц умел мочить, но и лихо закручивал детективы. Пожалуй, не хуже, чем у Акунина.
Блин, о чём я думаю! Это же мне самому сейчас предстоит, на своей шкуре! Вот же попал! Надо что-то делать, пока не поздно. А что? Выбежать из этого зала – и тыркаться по коридорам, ища выход? Даже если найду, что дальше? Это ж только в фантастических романах герой с успехом даёт сначала дёру, а потом жару. Потому что он, герой, круче яйца, он служил в спецназе, у него сто первый дан по каратэ и мощный магический дар. А то, что вокруг меня – это, увы, не роман, а жизнь. Жизнь, повернувшаяся какой-то своей безумной стороной. Проще говоря, задницей. И я – не майор спецназа, не экстрасенс, я на турнике от силы пять раз подтянусь и весь мой опыт драки – несколько случаев в седьмом классе, когда ко мне привязался толстый и наглый Ванька Облепихин. С таким багажом не берут в космонавты… в крутые герои тоже.
Что же дома-то будет? Мама, небось, уже сходит с ума, обзвонила больницы, ментовки и морги… Конечно, она помнит про мои планы насчёт шабашки, но ведь не уезжают же так сразу, не собравшись, не попрощавшись. Да и мобильный не отзывается. Папа… Ну, у него нервы покрепче, но если сегодня он ещё держится, то завтра тоже впадёт в безумие. Лучше всех Ленке – о потере брата она узнает только в конце июля, когда вернётся из лагеря. Обрыдается, ясен перец.