А вот как тут у них поддерживается трудовое усердие?
– Слышь, Лёха, – нарочито лениво спросил я, – а вот прикинь, ты сейчас вместо того, чтобы поливать, смотаешься из усадьбы, ну там с уличными пацанами на пруд, или что-то типа. Чего тебе за это будет?
Мальчишка задумался. По-моему, мысли о пруде его уже не раз посещали.
– Дед Василий отругает, – ответил он наконец.
– И только? – не поверил я. – А не накажут?
– Наказывают совсем глупых, кто слов не понимает, – разъяснил пацан. – А мне с детства всё про линию растолковали. На фига мне её кривить? Мучайся потом…
– Как это – линию кривить? – не понял я. Давно, кстати, надо разобраться, что это все они чуть ни слово, «линию» какую-то поминают.
– Совсем ты хворый, – тоном совершающего обход главврача констатировал Алёшка. – Совсем всю жизнь свою забыл. А ведь тебя, как и всех, учили. Линия – она у каждого есть, и её нужно прямой держать. Вот сбегу я на пруд, это радость, так?
– Само собой, – улыбнулся я.
– Значит, линия моя в радость искривится. Это сейчас. А потом она вильнёт в беду какую. Мало ли… Хорошо если по мелочи, живот там разболится или зуб… А если что похуже?
– Ну например?
– Ну вот братана моего, Митяя, боярин с собой возьмёт на отлов душегубов… Уже два раза брал… Вот возьмёт, а там случится чего плохое? Так ведь и с батькой было, когда мне шести ещё не стукнуло. Его там конь душегубский копытом по голове… Батька до зимы болел, а потом и помер… А может, не сейчас долбанёт, а в другом шаре. Какая разница, душе-то всяко больно…
– Как-то непонятно говоришь… Наверное, и сам не понимаешь толком, а за взрослыми повторяешь, – я не упустил случая поддеть его. – Так что, выходит, у вас тут холопов вообще не наказывают? Боярин такой… – слово «добрый» уже не годилось, что ж, на ходу изобретём замену, – мягкосердечный?
– Боярин наш правильно линию держит, – с достоинством сообщил Алёшка. – И свою, и за нашими следит, мы ж не чужие ему. Бывает, кого и наказать приходится, чтобы линию-то выровнять.
– И как же у вас наказывают? – перешёл я к самому интересному. Всегда полезно заранее прояснить свои перспективы.
– Ну, на хлеб с водой посадить могут, – начал загибать пальцы Алёшка, – это раз. Лишнюю работу дать. Это два. Меди месячной лишить – это три.
– Какой меди? – не понял я.
– Ну, монет. Каждому в месяц медные деньги даются. Каждому по боярской воле. Мне вот три деньги положено. Ну, чтоб человек мог себе купить чего по малости. Орехов там в меду, или пояс новый, я вот целый год копил на ножик.