Следующие два дня были выходными после командировки. Первые полдня тенью шаталась без дела по квартире. Потом поверхностно навела уборку, чтобы хоть чем-то занять себя и отвлечь от мыслей об одном и том же. Съездила на фитнес, снова вернулась в пустую одинокую квартиру и решила, что меня просто сожрёт это одиночество-сволочь, и набрала номер Любы.
— Алло, — ответила она.
— Привет, — сказала я в трубку.
— Приветик, — отозвалась подруга. — Отоспалась после перелёта?
Я позвонила ей вчера, рассказала, что долетели мы хорошо. От диалога отказалась — Люба, как обычно, спрашивала обо всём. На то, наверное, она и подруга. Но я слишком устала, чтобы трепаться по телефону, да и настроение было не для бесед, сказала ей, что хочу спать, и попрощалась.
— Ага, — ответила я ей. — Уже задницу отлежала. Слушай, Любк, а ты чё сегодня делаешь?
— Я? Да ничего. Димка занят сегодня, не приедет. Буду в телек залипать и тухнуть.
— Предлагаю тебе позалипать в него у меня, — сказала я. — Под винишко. Как ты на это смотришь?
— Я на это не смотрю! — ответила подруга. — Я уже собрала чемодан со сменными трусами и тапками и вылетаю. А чё за повод?
— Да без повода. Что-то так погано на душе, — грустно отозвалась я.
— Та-а-ак, ясненько, — прокомментировала моё высказывание подруга. — Грусть-тоска тебя съедает?
— Она, сволочь. Жить не даёт прямо.
— Супервумен Любовь уже спешит на помощь. Кстати, о помощи — вино самой выбрать?
— Да, только не бери дешевое. От него зубы потом синие.
— О-о, это не забыть. Покупали мы такое, потом к Стасу с Деном на свидание не поехали, врали, что заболели, потому что и зубы, и губы синие были, словно мы осьминога сожрали живьём, — засмеялась Любка, и я вместе с ней.
Было такое. Ещё в студенческие годы экономили на всем подряд, а вина уж очень хотелось. Сладкий и недорогой мускат оказался попросту с красителем, и действительно было похоже, будто мы как минимум глотнули синих чернил, как максимум – загрызли осьминога или кальмара.
— Да-да, — засмеялась я. — Не повторяй ошибок прошлого. Жду.
Повесила трубку и задумалась. А что ей говорить и чего не говорить об этой командировке? Я врать-то не умею вовсе, у меня на лбу бегущей строкой горит, что я что-то натворила. Подошла к зеркалу и глянула на себя. Ну да — вид такой жалкий и виноватый, что так и хочется спросить у этой лЭди в зекрале: ну и чей котёнок обосрлася?