. А солдатам, например, каждый день выдают жареную говядину и молодое вино, чтобы у них лишние мысли не заводились».
«Погоди, погоди, ты о сектантах, что ли?»
Суворов покачал головой.
«Нет, ты погоди, – энергично заявил полковник (в душе он все-таки недолюбливал Суворова). – Ты и меня, наверное, держишь в гомососах, а? Вот, дескать, сидит за столом простой милиционер-гомосос. А меня этим не унизишь, Алексей Дмитрич, – поднял Каляев костлявый палец. – Я ведь тоже иксы учил, окончил, между прочим, высшую школу милиции. А страну развалили вот эти твои Зиновьевы. Человек – общественное животное, так нас учили классики марксизма-ленинизма. Как всякое общественное животное, человек любит трудиться и получать глубокое удовлетворение, имея право на отдых. Так что, нам с тобой, простым общественным животным, не надо всех этих сложных теорий, нам надо почаще напоминать о корнях, да гайки завертывать, – полковник смотрел теперь только на Суворова. – В этом у нас есть опыт. Конкретный, невыдуманный опыт. Свой, не вывезенный с запада. Заверни гайки покруче, вот и не будет сочиться дерьмо! Это же как в канализации! – стукнул он кулаком по столу. – Вот Романыч, например, в свое время на каждом партийном собрании предлагал выбрать в почетный президиум все политбюро во главе с Леонидом Ильичем, и был прав, сильно прав, потому что это может и смешно, но сближало людей. А теперь? Какие к черту Зиновьевы? Мы что, не избавились от них в тридцатых? Здоровые общественные животные, – обернулся полковник к Суворову, – нуждаются в плановых поощрениях и в жестком контроле. Ничего больше. Все эти новые идеи придумываются на Западе. Хорошо бы, дескать, проверить их на практике, отработать на каком-нибудь народе, который не жаль. Например, на русском…»
Вот все это всплыло в голове, когда Валентин заговорил о Мезенцеве.
«Или Суворов, – добавил Валентин. – Есть в Томске человек с такой фамилией? Этот-то, надеюсь, никуда не исчез?»
«А при чем здесь Суворов?»
«Да при том, что среди клиентов фирмы, обидевшей Бычков, числится и такой томский большой руль. – Валентин одобрительно ухмыльнулся. – Больно уж фамилия у него красивая».
«А у него и прозвище не хуже».
«Философ?»
«Ты вижу, все уже раскопал», – рассмеялся Сергей.
И предупредил:
«Только имей в виду, что с Суворовым я дружу много лет. Это не Мезенцев, подход к жизни у него другой. Может, кстати, и так получиться, что в ближайшее время мы станем его партнерами».