На другой день Сергей заглянул в МАП.
– Что это у тебя? – заинтересовался Карпицкий, увидев в его руках потрепанную книжку. – «Взорваль». Алексей Крученых… Ну, конечно, нет ни марки издательства, ни выходных данных… Двадцатые годы… «Взорваль огня печаль коня рубли ив в волосах див». – Он удивился: – Ты увлекся русскими футуристами? Или кто-то из друзей коллекционирует такие книжки? Это дорогое занятие.
– Для Суворова в самый раз.
– Понимаю, – кивнул Карпицкий. – «Из подлого презрения к женщине и к детям в нашем языке будет лишь мужской род». Почему-то футуристы считали это стихами. Так же, как и это, – ухмыльнулся он: – «17 апреля в 3 часа пополудни я мгновенно овладел в совершенстве всеми языками. Таков поэт современности. Помещаю свои стихи на японском испанском и еврейском языках. Икэ мига ни. Сину кеи. Ямах алик. Зел». – Он вернул книжку Сергею. – Каждому свое… Я знал человека, коллекционировавшего синонимические ряды алкогольных понятий. Тоже поэзия. Он создал целый словарь. – Карпицкий с удовольствием перечислил: – Бормотуха, бухло, вакса, газолин, это ты наверняка слышал. А вот гектопаскаль? Или культамицин? Или муцифаль? Или, например, самодуринское. Или ундбляхер, – неожиданно вспомнил он. – Ты не поверишь, но определение ундбляхер я однажды слышал в Германии в нашем консульстве!
Они посмеялись.
– В России подобные ряды возникают сами. Алкаш, алая роза, бельмондо. Как тебе? Или стакановец. Звучит празднично и торжественно. Открою секрет, эту коллекцию собрал Зотов. О нем я тебе рассказывал о нем. Зотов одним из первых сколотил капитал на водке, а потом ушел в монастырь. Впрочем, Бог с ним, – покачал головой Карпицкий. – С тобой и с твоим приятелем за эстонскую эпопею я полностью рассчитался. Только не впадайте в экономическую эйфорию, в капитализм мы еще не впрыгнули.
И посмотрел на Сергея странно:
– Ты как сидишь в Томске? Уверенно?
– В каком смысле?
– А во всех.
Сергей пожал плечами:
– Ну, скажем так, цены на хлеб меня пока не пугают.
– И то дай Бог. Не каждый такое скажет. Но я не об этом. Пришлось мне тут встретиться с человеком от Лео. Помнишь эстонского медного короля? Так вот, этот человек рассказал мне про журналиста, работавшего в Эстонии. Он печатался под псевдонимом Валдис. Помнишь такого? Так вот, – кивнул Карпицкий, – вычеркни Валдиса из адресной книжки. После грандиозного скандала, который он устроил одному влиятельного члену правительства, случилась тяжелая автокатастрофа. Не с членом правительства, конечно, – усмехнулся Карпицкий. – Вообще протянулась из Эстонии цепочка каких-то странных убийств и случайностей. В некоем странном контексте упоминалось даже твое имя…