– Точно берешься? – для него, оказывается, это было просто. – Точно принесешь фотку?
– Извини сердечно.
– Мне тебя всяко рекомендовали. Сечешь?
Я неопределенно пожал плечами.
– Давай завтра увидимся.
– Это зачем?
– Ну ты, Шурка! – ликовал Хорь и Калиныч.
Подошла подавальщица и молча сунула мне мокрую бумажку, на которой от руки было написано «Семь сорок».
– Это что? – спросил я.
Подавальщица возмутилась:
– Сдача, алкаш! Допиваются так, что денег не видят. Мы мелкую сдачу так сдаем. С мелочью возиться – себе дороже. В другой раз придешь, записку учтем, не потеряй только.
Ладно, решил я. Такая выдалась неделя. Архиповны улетела, не звонит, зато приехали пожилые родственники. Архиповна на другом материке, зато Инесса купила кислотные гольфики, а Лина настаивает на горячем душе. Роальд не доверяет настоящего дела, зато Хорь и Калиныч готов заказать мне мокрое дело. Куртизанка-партизанка готова жить у моря и питаться семгой, зато товарищ Эй пьет водочку без закуски. Хватит с меня. Сейчас сменю воду в аквариуме, заберу Ботаника и пойдем мы с ним говорить о других мирах, о чужом светлом разуме, о галактиках и молчании Космоса.
Туалетом «реанимации» не располагала.
Зато крапива на пустыре вымахала по плечи.
Седая, тучная, щедро политая, стояла в наклон. Под ногами поскрипывало бетонное крошево, стекло, сминались мерзкие белесые грибочки, от их вида тошнило. Обрывки бумаг, разбухшие окурки, плевки. «И толстый-толстый слой шоколада».
Ударили меня сзади.
Бутылкой. Чтобы не строил иллюзий.
Ноги сладко ослабли. Седые метелки метнулась к глазам.
«Семь сорок», мелькнуло в голове, не дай Бог, потеряю сдачу.
Глава третья.
«Хлюстра упала старому графу на лысину…»
10
Ночь я провел у Роальда.
Голова болела. Архиповна не звонила.
Утром Роальд ушел, смерив меня сложным взглядом.
Зато появился Леня Врач. Большая коробка. Пакет с продуктами. Потрепанная папка с бумажной наклейкой «Дело Стрельниковой». Внимательно ощупал шишку на моей голове.
«Бутылкой?»
«А то!».
«Хочешь поговорить об этом?»
«Извини сердечно».
«Графиня хупалась в мирюзовой ванне, а злостный зирпич падал с карниза».
Раньше я думал, что Леня сам придумывает заумные изречения, но оказалось, что принадлежат они знаменитым русским поэтам серебряного века. Все равно, крейзовая личность. Врач по профессии. Врач по фамилии. На Сыскное бюро работает семь лет. «Пересажаем всех преступников, вернешься к лечебной практике, – ободряет Леню Роальд. – Лечи пока не отдельных больных, лечи пока все общество».