Нынешним осенним, но еще довольно теплым днем бюст Вербицкой был упакован в белый кружевной бюстгальтер, который каждый желающий мог беспрепятственно обозреть под узкой блузочкой из черной жатой синтетики, которая, натягиваясь на теле Галины Романовны, делалась дымчато-прозрачной. Сверху блузочки Дама Треф надела небрежно расстегнутый короткий парчовый пиджачок, затканный золотистой нитью. А для особой изысканности накинула на плечи прозрачный ярко-розовый платок, края которого были прихотливо изрезаны и напоминали языки пламени. Чтобы платок не съезжал при ходьбе и резких движениях, Вербицкая заколола его на плече той самой черной розой. Для прически роза сегодня была не нужна, поскольку хватило перьев.
Так как ни один предмет туалета Белой Дамы Треф не существовал сам по себе, а был деталью тщательно продуманной композиции, то и юбка на ней не могла быть абы какой. Она была длинной, по щиколотку, ярко-розовой, как платок на плечах, легкой и жатой, как блузочка под пиджачком, и многоярусной, как бусы.
Крупная сумка, которую Галина Романовна носила, перекинув через плечо, была еще более розовой, чем платок и юбка, и отделана широким золотым кантом. На боках сумки, к сожалению, кое-где проглядывали аляповатые зеленые цветочки. Сначала Дама Треф их немножко стеснялась: все-таки цвет не ее, а потом как-то свыклась и даже полюбила за то, что они вносили некоторую чертовщинку в ее строго выверенное одеяние.
Рядом с Галиной Романовной никто никогда не видел мужчины, даже самого завалящего. Понятно, что завалящего она и сама ни за что не потерпела бы подле себя. Аккуратно поддерживать Белую Даму Треф под локоток мог бы только такой же высокий и статный, как она сама, седовласый джентльмен в усах, во фрачной паре, цилиндре и уж обязательно в лайковых перчатках. Левая должна была быть непременно розовой, другая – ярко-голубой, а тулью цилиндра опоясывала бы золотая лента, пронзенная птичьим пером.
Но в Григорьевске не было джентльменов ни во фраках, ни в перчатках…
Галочку Харину в школе звали Харей, что, разумеется, нравиться ей не могло. В ее представлении, харя непременно круглая, красная, мясистая и страшно гадкая. Личико Галочки было худеньким, бледненьким, немножко вытянутым и вовсе не противным. И вся она, Галочка, была легонькой, тоненькой и длинненькой.