– Чего?
– На иглу плотно засел.
Горюн, двухметровый увалень с квадратным лицом, раньше «шмалью» баловался. Ну так чуть ли не все анашу смолили. На иглу же из них четверых подсел только он. В натуре, плохо.
Мирон хотел что-то сказать, но появился Данилыч.
– Господа, номер готов, – бодро отрапортовал он.
Мирон оставил Лишая за столом одного и двинулся в подсобку. Там его уже ждала Машенька. Мило так ему улыбается. У-у, шалава общепитовская!
– Добро пожаловать! – пискнула она, стягивая юбочку.
Под ней ничего не было.
Он начал без предисловий. Загнул ее раком, спустил до колен джинсы, выставил свой агрегат и взял ее «норку» на прицел.
– А резинку? – спохватилась Машенька.
Ну да, разбежался. Пусть цветы в противогазе другие нюхают. А ему вживую нужно. Сифилис, трипак – все это херня. И СПИД, кстати, тоже. Его «пика» не берет, а зараза заморская и подавно. И вообще, он ничего в этой жизни не боится.
А Машенька?.. А на нее насрать.
Отодрал он официантку от всей души. Только кончил рановато. Ну так и не удивительно – сколько ж лет бабу не имел.
Мирон оттолкнул от себя Машку, натянул штаны, застегнул пояс.
– И все? – удивленно спросила та.
– А чо, мало?
– Данилыч говорил, что ты вроде как с зоны только что.
– Ну и?..
– Я думала, ты меня в зад попользуешь?.. Вы ведь там только туда и пихаете. А скажи, когда мужик с мужиком, это хорошо?
Вот разговорилась, шалава конченая.
– А вот это не твое дело, – беззлобно ответил Мирон.
И так же беззлобно вкатал ей оплеуху. Девка свалилась с копыт и села задницей на холодный, в опилках пол.
– Ты это... за базаром следи, – посоветовал он ей напоследок.
Проститутки – люди низшего сорта. Как петухи на зонах. Он питал отвращение и к тем, и к тем. Хотя вовсе не прочь был воспользоваться их услугами.
За столом рядом с Лишаем сидел Витька Горюнов.
– Долго жить будет, – указывая на него рукой, забасил Юрка. – Только вспомнили о нем, и появился.
– Здорово, Скорпион! – поднимаясь из-за стола, протянул ему руку Горюн.
– Привет, братан!
– Вот мы и в сборе. Мультика только нет, – посетовал Горюн, возвращаясь на место.
– Мы еще с ним повидаемся, – недобро усмехнулся Мирон. – Ты сейчас с кем?
– Я-то?.. Я сам по себе.
Горюн был под кайфом. Сразу видно. Но мыслил трезво, это хорошо.
Каким был он рослым, таким и остался. Но похудел, осунулся. Зато, чувствовалось, крепче стал. Ну это понятно, жизнь обкатала. Зона – это вам не курорт пионерский, там особо не разнежишься. Да и уличную закалку никуда не спишешь. А пацаном Витек был не хилым, и за себя всегда постоит, и за кентов.