– Откуда знаешь?
– Да на хату он попал, где Чучело парится...
– Ну и...
– С Чучелом Пистон и Клещ чалятся. Всех троих чувак замесил... Опустить они его хотели...
– Беспредел, в натуре...
– Да нет, не беспредел... Чувак за мохнатый сейф на хату загудел...
– Да ты чо?..
– Я тут на всякий случай справки навел. Чувак бабу свою изнасиловал. Ну вроде того. Но это туфта. Он девке этой уже давно вправляет. А тут какой-то разлад у них. Девка заяву ментам и накатала...
– Подстава?
– Она самая... С девкой бы перетереть...
– Зачем?
– Пусть заяву заберет...
– А на хрена?
Пусть Леонтий к хозяину идет. От Наташи будет подальше. И вообще, пусть знает, как с девками связываться... Только вот в петухах ему ходить не пристало...
* * *
Двое суток Леон не смыкал глаз. Боялся заснуть. Во сне он беспомощный. Три урки только и ждут, когда он расслабится. И ведь дождутся когда-нибудь...
Третья ночь в камере. Урка на соседней койке не спит. Все ждет, когда Леон заснет. Но не дождется...
Глаза закрывались, сон накатывал мощной волной. Но Леон держался. И все же под утро он проиграл бой. Заснул...
Проснулся от боли. Три закоренелых уголовника стащили его с койки, бросили на пол. Двое держали за руки, третий с силой бил по почкам. Боль невыносимая. Еще немного, и он потеряет сознание. А вслед за этим и девственность своей задницы. Он станет петухом.
Леон заорал. Не столько от боли, сколько от обиды.
И вдруг скрипнула дверь в камеру. На пороге появился сержант-надзиратель.
– Прекратить безобразие! – заорал он.
Но входить в камеру не решался.
Урки неохотно оставили Леона и разбрелись по своим койкам.
– Иди сюда! – Надзиратель поманил пальцем одного уголовника.
Тот подчинился с еще большей неохотой.
Леон видел, как сержант ему что-то передал.
Надзиратель закрыл дверь в камеру. С другой стороны, разумеется. «Коренной» сел на свою койку, развернул клочок бумаги. Значит, надзиратель передал ему какую-то записку.
Лицо урки выражало разочарование. Даже обиду. Он с неприязнью посмотрел на Леона.
– Ну чо, фраерок, моли своего ангела... Сам Граф за тебя впрягся. Подстава вышла, не вскрывал ты мохнатого сейфа. Не велит тебя трогать...
– А чего это Граф за него подписывается? – недовольно спросил второй урка.
– А вот это не твое собачье дело, – с умным видом пояснил первый. И Леону: – Живи, щегол!