Рони, дочь разбойника - страница 2

Не успел Лысый Пер это сказать, как распахнулись двери и в зал влетел обезумевший от радости Маттис. Он скакал, стуча каблуками по каменному полу, и орал во весь голос:

– У меня ребенок!.. Эй, слышите все, у меня родился ребенок!..

– Мальчишка или девчонка? – спросил из своего угла Лысый Пер.

– Счастье мое!.. Радость моя!.. – вопил Маттис. – Вот она!.. Дочь разбойника!

И Ловиса, переступив через высокий порог, вошла в зал с малюткой на руках. Разбойники разом замолкли.

– Эй, вы, пивом, что ли, захлебнулись? – заорал на них Маттис.

Он взял девочку из рук Ловисы и подошел с нею к каждому из двенадцати разбойников.

– Вот, любуйтесь, если хотите, самым прекрасным ребенком, который когда-либо рождался в разбойничьих замках!.. – Дочь лежала на огромной ладони отца и глядела на него, не мигая. – Личико такое смышленое, будто она уже кое-что понимает.

– А как ее назвали? – снова спросил Лысый Пер.

– Рони, – ответила Ловиса. – Я это уже давно решила.

– А если бы родился мальчик? – полюбопытствовал он.

Ловиса смерила Лысого Пера спокойным и строгим взглядом.

– Раз я решила, что моего ребенка будут звать Рони, то у меня могла родиться только Рони.

Потом она повернулась к Маттису.

– Взять ее у тебя?

Но Маттис еще не хотел расставаться с дочкой. Он стоял и с изумлением разглядывал ясные глазки, крохотный ротик, темные волосики, беспомощные ручки Рони и обмирал от любви к ней.

– Детонька моя, – сказал он. – Отныне мое разбойничье сердце в твоих маленьких ручонках. Не знаю почему, но это так.

– А ну-ка, дай мне ее немножко подержать, – попросил Лысый Пер.

И Маттис с осторожностью положил ему на руки Рони, словно золотое яичко.

– Вот он, новый атаман, о котором ты так долго мечтал. Только не урони ее, не то пробьет твой последний час.

Но Лысый Пер лишь улыбнулся своим беззубым ртом.

– Да она же, как перышко, – сказал он, слегка подбрасывая малютку на руках.

Маттис разозлился и выхватил у него Рони.

– А что ты ожидал увидеть, старый осел? Уж не толстого ли атамана с отвисшим брюхом и окладистой бородой? Хе-хе, так, что ли?

И тогда все разбойники смекнули, что про этого ребенка и слова дурного сказать нельзя, если не хочешь рассориться с атаманом. А с Маттисом шутки плохи. Поэтому они тут же принялись расхваливать и славить новорожденную. И за ее здоровье осушили не одну кружку пива, что Маттису явно пришлось по душе. Он подсел к столу и снова и снова показывал им свою прелестную малютку.