Пусть ты сам никогда не забудешь,
Если слово кому-то даешь,
Но тебя – вот уж истинно – люди
Подведут просто так, ни за грош.
Мария Семенова
– Ну почему, почему ты боишься высунуть нос из своей треклятой пещеры?! – ревел от бешенства Бату, в ярости колотя рукой по шершавому серому камню, чуть выступающему из гладкой стены. – Я клянусь тебе чем хочешь, что мои воины повезут тебя так бережно, как не везли в последний путь даже потрясателя вселенной. – Я же все продумал, но если ты не наведешь морока на русичей, то с десятком людей мне со всеми ними не управиться. А ты это можешь, я знаю.
– Могу, – вздохнул Горесев. – Я многое могу. Но еще раз поясняю тебе, что стоит мне пересечь эти горы, как меня тут же обнаружат те, с кем рассорился и от кого бежал мой отец.
– Ты боишься, – усмехнулся Бату. – Но ведь тебя будут постоянно защищать мои воины. И потом, что ты теряешь?! Вот это?!
Он широким жестом обвел все убранство пещеры. Черный человек и впрямь жил небогато. Можно сказать, скудно. Его ложе состояло из обыкновенного ковра, постеленного в дальнем углу прямо на камни. Стол, расположенный в середине, тоже из камня, верхнюю поверхность которого гладко срезала какая-то могучая сила. Каменным был и стул, на сиденье которого лежала обычная циновка, сложенная вдвое. Вот и вся обстановка, если не считать размещенных по периметру всей пещеры каменных полок, на которых в беспорядке валялись свитки и огромные толстые фолианты.
– Хочешь, я заплачу тебе за все твое добро три золотых динара? Нет, даже десять, – поправил себя хан. – Не думаю, что кто-то даст тебе больше двух.
– За некоторые из этих свитков знающий человек с радостью дал бы десять тысяч золотых динаров, – поправил его Горесев. – А потом прыгал бы от счастья, считая, что бессовестно надул меня. И это было бы правдой, ибо лишь редкие из них я оценил бы дешевле ста тысяч.
– И что же там написано? – поразился Бату.
Он ткнул пальцем в свиток, лежащий с краю, и потребовал:
– Прочти мне что-нибудь из него, чтобы я тоже мог насладиться древней мудростью и проникнуться ее величием.
Горесев криво усмехнулся, взял указанный свиток, развернул его и стал медленно читать вслух:
– «Древние[26] были, есть и будут. До рождения человека пришли они с темных звезд, незримые и внушающие отвращение, спустились они на первозданную землю. Много столетий плодились они на дне океанов, но затем моря отступили перед сушей, и полчища их выползли на берег, и тьма воцарилась над Землей».