– Это за грехи, – послышался где-то рядом голос.
Ивашка, вздрогнув, ошарашенно обернулся, но тут же успокоился – два мужика возле соседней телеги лениво переговаривались друг с другом.
– Может, Господь и даст, родит еще, – глубокомысленно заметил другой.
– Да где там. Родила уже, но девку, – зашептал опять первый. – А брат царицын подменил ее на сына.
– А откель взяли-то? – оторопело спросил второй, с вытянутым лицом, озабоченно озирающийся все время по сторонам, – не заметил бы кто, какие они ведут крамольные разговоры. Однако любопытство пересилило страх и интерес к новостям из царевой жизни был настолько велик, что он поторопил своего собеседника: – Откель взяли-то, говорю?
Тот усмехнулся.
– Ишь, взяли… У жены стрельца забрали.
– Вона как!..
– Да-а. А ты думал. Так про енто дело прознали и царю донесли.
– Самому? – ахнул озиравшийся.
– Тихо ты, не ровен час, услышит кто. Сие есть секрет большой. Так вот, царь, Федор Иоаннович, спознав такое дело, хотел женку свою в монастырь отправить и боярина Годунова, брательника ейного, туда же.
– В женский-то? – усомнился второй.
– Да ты слушай, дурья твоя башка, – возмутился рассказчик. – Сам ты женский. Знамо дело, в мужской. Да только боярину не с руки это. Теперича он самый знатный изо всех, наипервейший опосля царя на Руси, брат царицы, а тут в монастырь… Негоже это. Вот он и пошел с ножом на царя-батюшку.
– Свят, свят, – замахал руками второй и опять, оглядевшись по сторонам, заторопил рассказчика. – А дальше-то, дальше что? Неужто убил?
– Бог милостив, ранил токмо, да и то не сильно, это мне надежные людишки поведали. Есть у меня здесь знакомцы в дворне у одного боярина, вот они и слыхали краем уха. А еще баяли, будто и дите вовсе не царево у ей.
– А чей жа? – в недоумении уставился на говоруна мужик с яйцевидным черепом. – Она же его жена?
– Жена его, а дитя неведомо чье. Царь в монастырь молиться ходил, а царица и нагуляла.
– Да ну, – опять усомнился второй.
– Вот те и «ну». Так царь за то и хотел ее в монастырь. Чтоб не гуляла, а честь царскую блюла.
Человек в черном возник возле беседующих сплетников будто из-под земли. Оба мужика ошалело разглядывали его какое-то мгновение, а потом, опомнившись, вскочили на ноги и смущенно потупились. Человек в черном смерил их строгим взглядом ледяных, мертвенно-голубых глаз и не спеша двинулся дальше. Один из мужиков, поняв, что нельзя терять ни минуты, бросился к нему.