– Чтоб великаны взяли Асвальда Сутулого и весь его род! – вспомнив прошлый год, Бьярта в досаде ударила себя кулаком по колену. – И все их троллиное племя!
Ульвмод негромко засмеялся.
– Приятно видеть женщину в таком решительном расположении духа! – одобрил он. – В этом ты и мужу не уступишь! Да, мужу… Видно, он с теми купцами заплыл далеко! А может, нанялся в дружину к какому-нибудь конунгу?
– Мой муж сам знает, что ему делать! – Бьярта уколола соседа сердитым взглядом. – Легко рассуждать, сидя дома! Тебя, Ульвмод, надо прозвать не Тростинкой, а Восточной Кукушкой! Хоть бы раз ты сказал о чем-нибудь приятном![7]
– Я хотел бы сказать что-нибудь приятное, но… А, вот и ты, Гевьюн ожерелий!
Обернувшись на легкий шум шагов, Ульвмод увидел Тюру с ковшиком пива в руках. Ковшик был простой, деревянный, под стать ее серой рубахе и некрашеному платью с бронзовыми застежками. Но Ульвмод расплылся в улыбке, так что его проницательные и насмешливые глаза спрятались в морщинах: серое вдовье покрывало лишь подчеркивало свежесть и миловидность лица Тюры, и каждое ее движение было полно такой мягкой, изящной прелести, что никакая жена конунга в роскошных цветных нарядах не показалась бы Ульвмоду лучше. Она была как березка, что плавно поигрывает ветвями на летнем ветерке – загляденье. Любой, у кого есть глаза, сразу скажет: эта женщина достойна лучшей участи!
– Ты устал по дороге, выпей пива! – приветливо сказала Тюра, подавая ему ковшик. – Да не вставай, сиди!
Ульвмод, правда, лишь сделал вид, что хочет встать ей навстречу, и с готовностью расслабился опять.
– Я подумал, что, может быть, ты захочешь в придачу к пиву наградить меня поцелуем! – лукаво щурясь, ответил он. Тюра засмеялась, и он добавил: – Был ведь такой обычай в старину, ты знаешь?
– В старину жизнь была совсем другая! – одернула его Бьярта. – Тогда в гости не ходили без подарков!
Не то чтобы она уж очень жаждала от Ульвмода подарков (ведь болтали, что от его покойной жены осталось много всяких украшений, а здесь не одна Тюра заслуживала лучшей участи!), но Бьярте было тошно смотреть, как старый расплывшийся тюлень заигрывает с ее родной сестрой. И Тюра могла бы держаться построже, а то она все улыбается по простоте, а он сейчас невесть что вообразит!
– А нам теперь не до старинных обычаев! – продолжала она. – Нам бы найти, чем дань заплатить! Тебе-то, Ульвмод, наверное, не о чем беспокоиться? У тебя-то всегда что-то припасено!