– Рядовой Лавочкин… – позвал солдата знакомый голос.
– Знамя? Ты?
– Да. Догадливый ты наш. – Парень услышал смех. – Даю главную вводную, рядовой. Твой бандитский дружок Рамштайнт[5] заштопал дырочки на моем теле. Швеи были умелые, работу выполнили на совесть. Нитки тоже не подкачали – они свиты из гривы единорога. Если ты не в курсе, это священное животное. В общем, мое выздоровление не за горами.
Коля потер руки.
– Рано радуешься, – строго сказало Знамя. – Твоя основная задача на период моего выздоровления такова: не обращаться ко мне за помощью, но и не снимать. Знаю я вас, хитрецов. Раз нельзя пользоваться, то лучше убрать от греха подальше. Со мной этот номер не пройдет. Мы с тобой связаны, солдат. Между прочим, на мне есть капли твоей крови. Так что ты, как говорят, собственной кровью искупил… Имей в виду, мы крепко связаны.
Коля почесал зудящую щеку. Его беспокоили заживающие царапины, оставленные осколками Белоснежкиного зеркала.
– Терпи, казак, – съязвило Знамя. – С твоей помощью я верну силы к тому моменту, когда тебе придется схлестнуться с главным врагом. Нас ожидает ответственная миссия, рядовой. А пока обходись смекалкой. Кстати, ты сможешь многое угадывать, точнее, считывать у людей из разума. Но не обещаю, что этот талант будет стабильным. Не дрейфь, в общем. Я подам тебе сигнал, когда приду в норму. И тогда нашим врагам ох как не поздоровится. Держись, а там прорвемся.
– Я тебе прорвусь. Ты мне целое нужно, – робко пошутил рядовой.
– О, молодцом! Юморишь – похвально. А теперь я бы на твоем месте резко залегло, знаешь ли, – быстро проговорило Знамя, и в уши солдата ворвался зубодробительный звук взрыва.
Коля распахнул глаза. С сумеречного неба вереницей падали огненные шары. Вокруг стояли дома – процессия находилась в каком-то городе. Конвойные сжимали с руках бесполезные луки. От первого взрыва очнулся даже Палваныч. Все это Лавочкин увидел мгновенно, а в следующую секунду он истошно заорал:
– Ложи-и-ись!
И, крича, прыгнул в придорожную канаву, заваленную снегом. Все последовали совету рядового.
Протяжное «и-и-и!» Лавочкина слилось с таким же звуком, испускаемым падающим шаром, потом огненный снаряд врезался в один из ближайших домов. Земля сотряслась от мощнейшего взрыва.
Посыпались обломки камня, тающий на лету снег и мелкое крошево.