– Я домой хочу.
– Нет, домой нельзя. Или во Францию, или здесь останешься. Так что выбирай.
– Во Францию...
– Молодец... Рейс через три дня. Отвезем тебя в аэропорт, посадим на самолет...
– Я ходить не могу, – всхлипнула Люба.
– Да в курсе... Норов не надо было свой показывать... Три дня здесь жить будешь. И не дергайся, чтобы не получать. Если за три дня на ноги встанешь, будет тебе Франция. Нет, здесь до смерти зашибут... И в аэропорту не дергайся. С ментами там все схвачено. Дернешься, снова здесь окажешься, поняла?
– Да.
– Тогда живи. И людей радуй...
Мордоворот ушел. Люба осталась одна в ожидании очередной партии клиентов... Надо будет отработать номер так, чтобы не было никаких жалоб. Она должна улететь во Францию...
Гости не заставили себя долго ждать. Дверь открылась с наступлением темноты. В комнату зашли сразу три неруся.
– Какой дэвочк, да, Асхат? – ощерился омерзительный тип с шакальми глазками.
– Раздэвайсь, Натаща! Вэртолот дэлат будэм! – добавил его не менее омерзительный дружок.
Люба затравленно кивнула и стащила с себя футболку – единственное, что на ней было.
– Загыбайс, да!
Она собиралась выполнить это требование, когда дверь с грохотом распахнулась, и в комнату заполнили люди в черном. Маски, автоматы...
Клиентам даже рта не дали раскрыть. Одного ударили в лицо прикладом. Второго размазали по стене. Третьего за ноги вытащили в коридор.
Любу не трогали. Она лихорадочно потянулась к своей футболке, трясущимися руками натянула ее себя.
Дошла очередь и до нее. Спецназовцы очистили комнату от грязи, а вместо них появился крепкого сложения мужчина в серой ветровке.
– Фамилия? – спросил он, не сводя с нее пристального взгляда.
– Лаврова.
– Как сюда попала?
– Силой... Я хочу домой! – забилась она в истерике.
– Успокойся. Кошмар твой уже позади. Отвезем тебя домой. Все хорошо будет...
Но сначала ее отправили в больницу. Оказалось, что от страшных ударов у нее загноились обе пятки. Врачам пришлось делать самую настоящую операцию.
Из операционной ее доставили в отдельную палату. А утром к ней пожаловал Рэм. Люба еще не совсем отошла от наркоза, поэтому решила, что это галлюцинация. И только когда он взял ее за руку, она поняла, что никакое это не видение.
Она отвернула голову. Ей стыдно было смотреть ему в глаза. Хотя и не чувствовала за собой никакой вины перед ним. Она ж не сама в подпольный бордель напросилась... На глаза навернулись горькие слезы. Никогда не забыть ей тех ужасов, которые она пережила по злой воле отмороженных ублюдков...