– Погоди, разве нежить может попасть
в горы? Тут ведь Утрес бессилен, – перебил я.
– Скелеты-епископы – нет, а люди,
добровольно перешедшие на сторону Тьмы – вполне себе. Что им
помешает при желании прийти сюда? Вот и готовимся.
Он ткнул меня локтем в бок и, понизив
голос, сказал:
– Слышь, Димон, отожгла твоя изба –
просто жесть! Они ее принесли, опустили осторожно на площадь. Она
крышей вниз лежит, лапами в воздухе дергает, орет... Мы тут все
просто в покате валялись! Жаль, что ты не застал, повеселился бы.
Потом хольцены ее, конечно, перевернули, но народ она успела
посмешить.
Мне стало обидно за Василису, и я
нахмурился, показывая, что не разделяю его восторгов.
– Да ладно, Димыч, я же любя, –
засмеялся Серый.
– Все ясно, – Володька подобрался,
глаза приобрели сосредоточенное выражение. – Тогда мы к Верлиму,
поможем, чем сможем. Гоу, Катюш.
Они двинулись в сторону вырубленного
в скале королевского дворца.
– Да, фигово, – помрачнел я. – Гномы
только-только обустроились, а мы им на хвосте притащили врагов.
– Ерунда. Во-первых, совсем не факт,
что эти уроды направляются сюда, во-вторых, без нежити они будут
гораздо слабее. Ну, а в-третьих, големы кого угодно затопчут.
Верлим говорил, здешние мастера им приделали какие-то моторчики,
чтобы быстрее двигались. Прикинь, мощь Каменных Гигантов плюс
скорость – это же страшная сила, а?
– Големы – это, конечно, хорошо. Но с
нежитью пора кончать.
– Как? – посерьезнел Серега. – Ну-ка,
Димыч, колись. По лицу вижу – у тебя есть план.
– Пока только наметки. Нужно
поговорить с Ранаей, тогда будет видно.
– Не проблема, она частенько зависает
в трактире, тут, в Гроте Новой Жизни. Пошли, поищем ее, заодно
чего-нибудь выпьем. Ама, ты с нами?
Маруся с готовностью согласилась, и
мы вчетвером (Диоген, естественно, увязался с нами), распрощавшись
с Василисой, двинули в Грот.
Народу в пещере почти не было: все
ушли на фронт. Вернее, бросили все силы на суету вокруг
направлявшихся на оборону големов. Только торговцы остались на
местах, да дети, среди которых я заметил Тараску, со смехом и
визгом носились туда-сюда.
Вслед за Серым мы подошли к кованой
вывеске и вошли внутрь. Пьянящий аромат хмеля и какой-то острой
снеди защекотал ноздри. В полумраке трактира я не сразу заметил
альков, в котором устроилась Раная. Она сидела в полном
одиночестве, словно желала отгородиться от всего мира. Отблески
свечи играли на синей коже, пустой взгляд был устремлен куда-то
сквозь стену.