– Да там тоже уже ничего нету, – помощник развел руками, – пусто, как в пенсионном фонде, хоть шаром покати.
Депутат почесал затылок, задумался.
– Ну, придумай тогда еще что-нибудь, потряси, в конце концов, этого говнюка Бабарыкина. Не депутату же заниматься этой ерундой, в самом деле. Скажи там, что на благотворительные цели потратили, инвалиду помогли. Да, придумай сам что-нибудь. За что, не понимаю, я тебе деньги плачу?
– Не вы, а государство, – тихо возразил помощник.
– Ах, вот как, – подняв руки, вскинулся он, – так знай, я и есть это самое государство. Можно сказать, часть народа, которая выбрала меня, и заметь, не худшая ее часть.
Увидев, что помощник скукожился, защищаясь руками, как бы боясь, что он его ударит, поубавил ярость.
– Ты пойми, Марк, наша работа связана с народом, с его чаяниями и проблемами. А с народом, сам понимаешь, как. С ним нужно, как со своим, как бы ты ихний. И выпить, и слово хорошее сказать, все это надо уметь нам, депутатам, делать. Да и помочь в случае чего, если надо, как с этой женщиной. – Он посмотрел на дверь. – И, по-моему, у меня это совсем не плохо получается. Вот, как вчера нас шахтеры встречали, ты же видел?! И с букетом, и каску подарили, а застолье вспомни, какое застолье было! Метрополь, одним словом. А рыбаки? Ты помнишь, как нас рыбаки чествовали? – восторженно продолжал он вспоминать вчерашнее, ходя по спальне и периодически останавливаясь, чтобы посмотреть на себя в зеркало. – А что, – в очередной раз замерев перед своим отражением и забросив один конец простыни на плечо, как римский император, встал в торжественной позе, – в целом ничего. – Он неохотно оторвался от зеркала, повернулся к Марку Семеновичу и менторским тоном заключил: – В общем, что я могу сказать, мой друг, наш регион. Никаких сомнений. Все за нас проголосуют. Да что там говорить?! И говорить даже нечего. – При этом взял со столика бутылку, налил себе рюмку.
Помощник посмотрел на него осуждающе. Перехватив его взгляд, депутат, как бы оправдываясь, пояснил:
– Это исключительно для поправления здоровья, лекарство, можно сказать. – Поднял рюмку. Ну, будем, дай Бог, чтоб не последняя. – Он выпил, скривив физиономию до неузнаваемости, пытаясь рассмотреть голубую этикетку на бутылке. – И откуда мы такую голубенькую голубушку привезли, что-то не припомню. По-моему, рыбаки нам презентовали. – Читает: – Так, так, пищевой спирт. Что?! – как безумный закричал он, тут же вскочил. – Тьфу ты, черт! Еще ожог получу. Где вода? Быстро!