Бывший священник видел, что молодой проповедник со временем сам подневольно попал под принуждение толпы, когда люди простое его врачевание воспринимали как чудо, требуя повторения и веря в божественность человека, их производящего.
«Он сам себя загнал просто в безвыходное положение, – раздумывал Гамалиил, – отчаянное даже положение, я бы сказал! Он стал для толпы предвестником великих событий, тем самым, положив свою жизнь на чашу весов, ведь в любой момент, если он будет медлить проявить себя просто как Бог, а именно это хотят от него люди, то дело его погибнет, рухнет, рассыплется как песчаный замок. И для этого будет достаточно даже самого лёгкого порыва ветра или непродолжительного дождя…»
***
– Ты заснул, старик? – окликнул я Гамалиила. Пауза слишком затянулась, и мне даже показалось, что хранитель библиотеки задремал, ибо мой вопрос остался без ответа.
– Нет, прокуратор! Я не заснул, так, задумался немного.
– Так что ты думаешь о проповеднике? Как мне поступить с ним? Считаешь ли его призывы бунтом?
– Могу сказать одно: он представляет смертельную угрозу иудейским священникам. Они свято верят в то, что иудеи – народ, избранный самим Богом, дабы через них управлять всеми другими народами.
– А ты? Разве ты не иудей? Тогда почему отделяешь себя от них? – задал я вполне логичный вопрос.
– Я иудей, – спокойно ответил собеседник, словно знал, что мой вопрос будет именно об этом, – но не придерживаюсь общепризнанных законов, поэтому и не священник, хотя раньше им был. Почему же меня тогда не побили камнями? Отвечу. Всё очень просто, игемон! Я никогда и нигде открыто не высказывал свои взгляды, то есть держал, как все острожные люди, язык за зубами, вот поэтому и дожил до глубокой старости. А Назорей совсем другой человек. Он смелый, отчаянный, дерзкий и добрый. Он хочет разорвать право иудеев на их богоизбранность. В этом как раз и видят для себя главную опасность первосвященники и все те, кто почитает иудейскую веру. Ну, а Каиафа к тому же боится потерять часть своих доходов, ведь он получает прибыль с продажи жертвенных животных и обмена денег. Да, ты и сам знаешь, откуда и как он черпает свои богатства.
– Но первосвященник мне жаловался только на то, что этот нищий провозгласил себя Богом.
– Это всё выдумки Каиафы, прокуратор! Назорей никогда не выражал такой кощунственной идеи. Он просто верит, что находится в непосредственном общении с Богом, разговаривает с ним, а потому и называет себя сыном Его, считая, что Бог пребывает в самом человеке, в его сердце. Всё очень просто. Назорей полагает, что мы, люди, все являемся любимыми детьми божьими.