Потом закрывает глаза и снова нюхает. Говорит:
– Да, Лу-Энн Перри, точно, только она опять взялась пить эти фторидные таблетки…
Протягивает мне: мол, понюхай, но я мотаю головой. Не дождавшись помощи от «порядочных», Рэнт собрал весь мусор и угадал каждый член и каждую щель.
Мэри Кейн Харви: В Миддлтоне молодежи фактически негде развиваться. Общественная жизнь сосредоточена на церковных или школьных мероприятиях. Каждые выходные в зале фермерской ассоциации проводят вечеринку, весной бывают танцы с призами, перед каникулами – ярмарка ремесел. На Хэллоуин каб-скауты, чтобы собрать денег, устраивают «дом с привидениями».
Боуди Карлайл: У Рэнта Кейси был нюх, как у собаки. Он, точно породистая гончая, мог выследить по запаху любого. Вечерами дома не сидел, и это его нюху только помогало. За ним в школе все бегали, потому он и знал, чье имя за каждым запахом. К двенадцатому классу эти таланты начали на него работать.
– Смотри сюда, – говорит Рэнт и показывает мне белую подушку с узеньким красным цветком посредине. Маленьким, как фиалка. Даже не нюхая, он говорит: – Мисс Харви, учительница английского.
Ветер приносит вой невидимых собак, звуки нас обтекают.
Что это мисс Харви, он догадался по форме пятна.
– Получается отпечаток киски, – говорит Рэнт, обводя пальцем пятно. – В сто раз неповторимее, чем отпечаток пальца.
Это пятно, говорит, вылитый поцелуй ее нижних губ.
Можно было не спрашивать, откуда Рэнт знает про нижние губы мисс Харви. Как другие рисуют следы животных, он мог нарисовать тебе поцелуи самых разных кисок – что здешних, что проездом. По тому, как был надет презерватив, Рэнт догадывался, с чьего он члена.
В окне кухни виднелся силуэт моей мамы. Она стояла у раковины, выставив локоть, рукой прижимала телефон к уху. Наверное, на нас смотрела. Скорее всего.
Рэнт снял еще одну белую прокладку с темным пятном. Понюхал, оглянулся на мой дом.
Я его спрашиваю:
– Это кто? – и киваю на запекшуюся кровь.
Новый отпечаток – цветок побольше, чем у мисс Харви. Подсолнечник по сравнению с ее фиалочкой.
Рэнт открыл свою торбу и говорит:
– Выбрось из головы.
Нет, правда, говорю я и тянусь за прокладкой:
– Дай понюхать!
Рэнт бросает «подсолнечник» в торбу, идет дальше вдоль изгороди и говорит:
– Я почти точно знаю, что это твоей мамы.
Моя мама смотрит на нас. А по телефону с кем-то ругается.