Свои пределы понимаешь только перед лицом опасности. Я бежал
так, что брусчатка подо мной трескалась и крошилась. А в груди
вместо страха – холодная ярость. Безумно хотелось сорвать свой гнев
на тех, кто без раздумий хотел забрать наши жизни.
Но я не мог. Не знаю как, но эти ублюдки достали Бель. Рикошет.
Скорее всего это был рикошет. Я оторвал кусок от рубашки и зажимаю
им рану, но этого слишком мало.
И поэтому дорога подо мной проламывалась, не в силах выдержать
мою ярость, а окружающее сливалось в одну серую размытую хмарь.
Ветер бешено дул в лицо и приходилось прикрывать глаза рукой, чтобы
хоть что-то видеть.
Больница была слишком далеко - на другой стороне города, и не
было гарантий в том, что никто не захватил её. Поэтому я бежал
туда, где жил док Робертс - местный коновал. Я более чем уверен,
что ему хватит навыков вытащить пулю и правильно заштопать и
перевязать рану. И я молил небеса о том, чтобы он оказался на
месте.
Иначе всё это придётся делать мне.
«Старый конь за гуж возьмётся – все бесы по рёбрам
получат»
Митч Робертс любил животных сколько себя помнил. Самой большой
его страстью были огромные звери – чем огромней, тем сильнее
трепетало сердце в груди старого, но не дряхлого мужчины. В своё
время он объездил все великие моря, проведя множество исследований
и наблюдений – и даже стал известен в узких кругах как опытный
специалист по мегафауне.
Некоторые за глаза называли его зоофилом, но док не забивал себе
этим голову – часть этих умников он лично отправил на тот свет,
часть сожрало море и имен не спросило – Гранд Лайн не терпит гнилых
и слабых. Оставшиеся впали в старческий маразм – и уже это являлось
худшим наказанием для них.
Но время шло, страсть угасала – а тоска по дому становилась всё
сильнее. Однажды Робертс вернулся домой, в Вест Блю, на милый его
сердцу тихий остров, такой далекий от всех перипетий окружающего
мира. До сегодняшнего дня.
Когда взрывная волна выбила все стёкла в его доме и одновременно
ветеринарной клинике док как раз отмывал руки после очередной
операции. Обеспокоенная клиентка и спящий пациент в момент взрыва
сидели в прихожей – если взрыв лишь немного оглушил дока, то от
дикого воя его клиентки и полуобморочных завываний бедного пёсика
он окончательно оглох.
С проклятиями он вывалился из уборной – под ногами захрустели
осколки оконных стёкол. Они были везде - на мебели, торчали из
стен, перемешались с препаратами и инструментами, блестели на
операционном столе.