- Сейчас зададим лошади корма и пусть отдыхает, - сказал
священник, - и сами пообедаем, чем Бог послал, а потом продолжим
дорогу.
Отец Павел развязал один из мешков, лежащих на телеге, отсыпал в
торбу часть овса, и надел ее лошади на морду. Затем открыл
квадратный плетенный из лозы короб, начал доставать продукты. Я
потянулся за своей корзиной.
- Оставь пока свои харчи отрок, - пробасил Павел, - копченое
сало станем, есть позже. – Курочка вареная у меня припасена,
матушка в дорогу расстаралась.
Сало не доставал, а один хлеб извлек, очень вкусным получался он
у мамы. Отец Павел взял у меня хлеб, непонятно откуда извлек острый
как бритва нож, и быстро отрезал каждому по толстенному куску.
Рядом с курицей, священник положил пяток вареных яиц. Интересно, а
как бы все это ели мои любимые сыщики, товарищи Пуаро и Вульф?
Думаю, если не сейчас, то к вечеру умяли бы все это без помощи
ножа, вилки и подставок для яиц. Исключительно с помощью рук. Очень
это путешествие способствовало разгоранию пламени аппетита. Я даже
мысленно улыбнулся. Почти один в один, набор пассажира
железнодорожного вагона. Не хватает орущей проводницы, пьяных
индивидуумов с дырявыми и вонючими носками.
Сразу приступить к обеду не получилось, учил молитву перед
вкушением пищи. Пока не рассказал ее без огрехов, отец Павел не
разрешил ни к чему притрагиваться. Поэтому стимул к заучиванию
священных текстов у меня был, правда, очень приземленный. Пообедали
быстро, с великим удовольствием. Каждому досталось по половине
курицы, по справедливости. Ел и смотрел за священником. Я молотил
все, активно работая челюстями, как бы опасался, что у меня могут
пищу отобрать. Батюшка, наоборот, не спеша смаковал каждый кусочек
курицы, любовно рассматривая ее после каждого укуса, аналогично и с
хлебом или луковицей. Для меня прием пищи был просто
физиологической необходимостью, а для батюшки - приятным ритуалом.
Впервые я наблюдал процесс приема пищи, производимый с таким даже
не аппетитом, а именно удовольствием. Как говорят, каждому свое.
Запили обед простой водой, отец Павел, из глиняного кувшина,
плеснул мне воды в деревянную кружку. Вода в здешних местах
знатная, я давно это отметил – ничем не отравленная, не загаженная
– кристально чистая, освежающая, даже слегка приятно ароматная – на
разнотравье, что ли, настоянная? После трапезы мои мучения
продолжились: учил молитву после вкушения пищи. В своем времени я
никогда на такое вещи не обращал внимания, а теперь приходится. Да
оно и понятно, другое время, другие ценности и порядки, выделяться
не стоит.