– И как же я на работу ходить буду? – приуныл Костя, – участковому не положено с сыпью ходить.
– А ты их, гаденышей, зеленкой, – посоветовал Печной, – как зеленка смоется, так и прыщи пройдут. Если это не оспа, конечно.
– И скоро они пройдут с зеленкой? – недоверчиво поинтересовался Костя.
– Если зеленку не обновлять, то через неделю, – пообещал Печной, – а если обновлять, то не скоро ишо. Пока зеленка, в общем, не кончится. И то при условии, если в аптеку за новой не бегать. А лучше всего, не зеленкой, а зефиру купить.
– И как я теперь работать буду? – с унынием в голосе поинтересовался Комаров.
– Не дрейфь, братишка, – пожалел его Кирилл, – может еще к утру побледнеют.
К утру горошки не побледнели.
Первая мысль, посетившая Костину голову при пробуждении, была о том, что вчера случилось нечто плохое.
«Кирилл приехал? – перебирал в уме Костя, не открывая глаз, – это хорошее. Виктр Августинович не приехал? Это плохое, но не очень, приедет позже. Маркеловы передрались? Это тоже ничего, ранений, несовместимых с жизнью нет, и то ладно. К Белокуровой надо сходить? Тоже справимся, не впервой. Что же? А! Прыщи! Может, приснилось?»
Костя скатился с кровати, и подбежал к зеркалу, протер еще слипающиеся спросонья глаза и попытался рассмотреть в зеркало свою физиономию. Он не хотел будить Кирилла, но в темноте рассмотреть себя было совершенно невозможно, поэтому Косте пришлось включить свет. Костя глянул в зеркало и отшатнулся.
– Нет, не может быть, – пробормотал он и предпринял вторую попытку.
Из зеркала на него смотрело совершенно постороннее чудовище с Костиными вихрами и его же глазами. Все остальное было совсем не Костино, а какого-то Шварценегера в боевом раскрасе. Еще не веря во все происшедшее, Комаров коснулся пальцами щеки, провел по подбородку, несколько раз открыл и закрыл глаза. Ему не показалось. Все лицо его было беспорядочно вымазано зеленкой, сквозь изумрудного цвета пятна и полосы алели вчерашние пятна.
– Кирилл! – не своим голосом взревел Костя, – я убью тебя, Кирилл!
Кирилл, не открывая глаз, спустил босые ноги с кровати.
– Опять за старое? – лютовал Костя, – в детстве – пастой, лаком маминым для ногтей, теперь на зеленку перешел?
Кирилл, наконец-то открыл глаза, с удивлением посмотрел на брата и зашелся в мелком, дробном смехе.