– А что, уже расстрельная команда прибыла? – поинтересовался Роман, закурив сигарету из чьей-то пачки, лежавшей на столе. – Последний парад наступает?
– Парад ему… – проворчал Тарасыч. – Кончай болтать, пошли.
Вертухаи за его спиной нетерпеливо переступили с ноги на ногу, и Роман, вздохнув, сказал:
– Покедова, братки! Если не вернусь, считайте меня…
– Хорош языком чесать, – сказал Тарасыч и потянул Романа за рукав.
Выйдя в коридор, Роман заложил руки за спину и зашагал в указанном направлении. Через несколько минут, пройдя через множество решетчатых дверей в сопровождении трех вертухаев, которые подсказывали, куда свернуть, он оказался во дворе, затем в проходной и наконец, к своему великому удивлению, на Арсенальной набережной.
Ярко светило солнце, по Неве проплывал белый пароходик, с которого доносилась праздничная музыка, а напротив «Крестов», опершись локтем на гранитный парапет, в позе скучающего щеголя стоял толстый и наглый Лев Самуилович Шапиро.
Лёва Шапиро, вечный директор Романа Меньшикова.
Переход от вонючей и темной камеры к ясному солнечному дню был настолько неожиданным, что Роман перестал понимать, что происходит.
Только что, то есть два дня назад, его приволокли в «Кресты» и без всяких объяснений и бюрократических проволочек засадили в камеру. Просто с улицы – и сразу в камеру. Потом прессхата, далее – неожиданная смерть Лысого, и раз!
Пинком под зад – и на улицу.
Его просто выставили из «Крестов», как напившегося алкаша из пивбара.
Бред какой-то…
– Ну и что? – донесся с противоположной стороны дороги голос Шапиро. – И долго ты будешь там стоять? Может быть, хочешь попроситься обратно?
Роман взглянул на Шапиро и, посмотрев, как положено, – сначала налево, а потом направо, – перешел дорогу.
– Здорово, зэк! – радостно провозгласил Шапиро, протягивая Роману пухлую ладонь.
– Здорово, кровопийца, – ответил Роман, пожимая руку Шапиро и чувствуя, как окружающее снова приобретает свойства натуральной реальности.
– Что-то вид у тебя не очень-то жизнерадостный, – без особого огорчения заметил Шапиро. – Поехали-ка перекусим.
– Вообще-то для начала я бы помылся, – сказал Роман.
– Ну так мы к тебе и поедем, там и помоешься, и похаваешь, – Шапиро взял Романа под руку и повел его к стоявшему в сторонке серебристому джипу с затененными стеклами.