С тех пор дискуссии по поводу подлинности двух оставшихся рукописей приняли этакий вялотекущий характер. Лет на несколько страсти затухали, потом вновь разгоралась очередная баталия, сменявшаяся очередным застоем. Не всегда это кончалось мирно: когда уже в начале двадцатого столетия одного из защитников подлинности рукописей профессора-химика Пича пресса (на сей раз не немецкая, а стопроцентно чешская) обвинила в некомпетентности, разнервничавшийся профессор взял и застрелился. Чем, конечно же, никому ничего не доказал.
В 1913 году, когда не за горами было столетие со дня открытия Краледворской рукописи, собрались было раз и навсегда внести ясность и начали новые исследования – но тут грянула Первая мировая и всем стало не до старинных пергаментов. Ну, а после окончания войны старушку Европу еще какое-то время трясло, точно в шторм: на развалинах трех бывших великих империй образовалась куча новехоньких суверенных державочек, и практически каждая начала утверждать свой суверинитет с того, что кинулась отхватывать у соседей, что плохо лежит. Чехословакия оттяпала у Польши Тешинскую область. Польша тем временем урывала куски Литвы и бывшей Российской империи. Румыния загребла у Венгрии исконно мадьярскую Трансильванию, в Венгрии полыхала гражданская война, в Австрии промышленные районы воевали с сельскохозяйственными… В общем, было шумно и весело.
Потом все как-то устаканилось, воцарилось относительное спокойствие – и в суверенной Чехословакии (уже, надо полагать, по привычке) вновь начались дискуссии о подлинности двух оставшихся рукописей. На этой почве любопытная метаморфоза случилась с профессором Пражского университета В. Войтехом, химиком. Поначалу он был убежденным сторонником подложности и Краледворской и Зеленогорской рукописей. Однако позже, проведя многочисленные исследования, стал, напротив, ярым сторонником подлинности памятников старины. Мало того, именно он призвал посмотреть на проблему под новым углом. Предположим, говорил он, рукописи и в самом деле подделал Ганка… но для этого ему нужно было обладать обширнейшими знаниями по химии – в чем почтенный библиотекарь отроду не был замечен. Должен был, если уж допускать версию о подлоге, существовать какой-то соучастник, некий Икс, обладавший огромными для того времени познаниями в химии… но его-то как раз и не усмотрели; не выявили среди друзей Ганки за все эти долгие десятилетия…