Когда санитар привез каталку, переложил труп на стол и развернул черный целлофан, все вздрогнули.
Обрывки одежды не скрывали кровавого месива, в которое превратилось тело женщины.
– Бояться, Лика, – устало сказал Делон, – надо живых. Тех, кто вот так делает. Ну, давайте, ребята-девчата за работу. Труп женщины доставлен в морг в следующей одежде. Платье из синтетической ткани черного цвета, две пуговицы на груди расстегнуты…
Впервые за весь день Лика не выдержала, отвернулась к окну. В горле стоял комок. За что ее так? Какая страшная смерть. Как больно умирать, когда тебя режут на кусочки. Кто тот подонок, который сотворил такое?!
Она смахнула слезы, поискала сигареты, которые все не находились в рюкзачке.
– Между прочим, – Дима протянул ей свою пачку. – Это уже не первая женщина, которую так изрезали.
Вронская его не слышала. Очнулось только тогда, когда почувствовала – кто-то встряхнул за плечо.
– Пойдемте, – Ален Делон стащил перчатки. – На сегодня уже точно все.
Лика поплелась за мужчинами в какую-то комнату, слишком маленькую для огромных экспертов и, наплевав на церемонии, тут же опустилась на стул.
В стену напротив вдруг застучали.
Лика подняла глаза. Небольшое окошко, того же светлого тона, что и обои, сразу и не заметишь.
– Это родственники убитой женщины. Бомжей-то наших никто не забирает. За мужиком, в своей квартире скончавшимся, тоже еще не приехали. Только ее родственники, больше некому, – пробормотал Джордж Клуни, открывая окошко.
– А ты здесь что делаешь?!
На лице следователя Владимира Седова отразилось искреннее недоумение, он даже потер глаза, чтобы убедиться: Лика ему не мерещится.
– Вронская, ты в своем репертуаре! Вечно тебе больше всех надо, – заворчал он. – Мужики, дверь-то откройте. Я в служебный вход стучал-стучал, так меня и не впустили… Дмитрий Николаевич, так что там с этой женщиной? Каков характер нанесения повреждений?
Повыдергивать бы юзерам их блудливые ручонки. Чтобы не терзали «клаву», ставя под сомнение гениальность великого изобретения человечества – персонального компьютера…
Всех сотрудников журнала «Искусство» Саша Сулимский характеризовал коротко – юзеры.[12] Или ламеры.[13] Один черт – бестолочи.
И вот одна из таких юзеров… Или юзерш? Впрочем, не суть важно. Никогда он не мог формулировать мысли в соответствии с нормами великого и могучего, ну и ладно. Юзерша стоит за спиной, хлопает голубыми глазищами и канючит: