Было воскресенье, Мамайкина спросила:
– Лихорадка, значит? Субботний вечер, значит?
Я поморщился. Сегодня Мамайкина выглядела слишком гламурно. Даже для такой гламурщицы, какой была Мамайкина, она выглядела гламурно. Слишком много розового, через край. Собираясь в гости к приятелю, так гламурно не наряжаются.
Я сощурился и принялся подозревать.
В последнее время Мамайкина заглядывалась на Чепряткова, это мне не нравилось. Такой конкурент, как Чепрятков, мне был совсем не нужен, состязаться с Чепрятковым было трудно. Чепрятков был силен, не туп и изящно порочен. Ну его.
– Значит, вчера с Шнобелем оттопыривались? – Мамайкина повторила свой тупой и незамысловатый вопрос.
– Чего? – типа не понял я.
– Вчера весь вечер в «Бериозке» зависали, значит…
Мамайкина достала из-за спины рюкзачок, который изготовила своими руками из голубого плюшевого мишки. Вспорола ему живот, а в рану вшила замок-«молнию», добрая девочка.
Из рюкзачка был извлечен водный пистолет (я отметил, что пистолет тоже умудрялся выглядеть гламурно), Мамайкина поболтала пистолетом и принялась стрелять в меня газировкой.
– Получи, гад, получи! – Мамайкина расстреливала меня – так что через минуту я был перемазан в малиновом сиропе и изрядно огазировлен.
Хорошо, что заряд в пистолете быстро исчерпался и Мамайкина спрятала оружие обратно в мишку.
– Повеселились, гадики…
– Ну… – Я повинно развел руками. – Так, понимаешь, получилось. А откуда ты узнала?
– Твой друг-дебил Шнобель все раззвонил.
– Все? – напрягся я.
Испугался, что Шнобель по обыкновению разболтал о наших вчерашних приключениях своей Лазеровой. А Лазерова передала Мамайкиной. А Мамайкина…
Хочешь довести что-то до ушей всего Лицея – расскажи по секрету Мамайкиной.
– Лазерова сказала, что вы весь вечер оттопыривались по полной. Мог бы и меня пригласить, между прочим, я «Бериозку» люблю…
Я понял, что у Шнобеля все-таки хватило ума промолчать. Не все выложил. В этот раз.
– Понимаешь, – я сделал заговорщицкое лицо, – тут не все так просто…
Любопытная Мамайкина хотела было придвинуться ко мне на расстояние шепотовой слышимости, но не получилось – кресла были привинчены.
– Тут все не так просто, – повторил я. – Я знаю, ты пишешь книгу, тебе это может быть интересно…
Мамайкина оторопела. О перспективах написания книги она, видимо, пока еще не задумывалась.