Ашан поклонился:
– Как прикажет шарум ка.
После ужина они отправились в Шарик Хора, где Дамаджи превознесли их успехи и даровали благословение на грядущую битву. Воины выступили в Лабиринт. Джардир задержал двоих своих помощников.
– Хасик, сегодня ночью ты наденешь белый тюрбан, – велел Джардир.
Глаза Хасика вспыхнули.
– Как прикажет шарум ка, – поклонился он.
– Ты, верно, шутишь! – воскликнул Ашан. – Позволить даль’шаруму изображать шарум ка значит нарушить наши священные клятвы!
– Вздор. В Эведжахе говорится, что Каджи часто играл в подобные игры, когда не хотел, чтобы о его передвижениях стало известно.
– Прошу прощения, первый боец, но ты не Избавитель, – заметил Ашан.
Джардир улыбнулся:
– Возможно. Но разве Шар’Дама Ка оставил нам Эведжах не в назидание?
Ашан нахмурился:
– А если Хасика разоблачат?
– Не разоблачат. В ночном покрывале пращники его не узнают, поскольку редко видят меня вблизи. Зато все увидят Хасика на стенах, и шарумы не заподозрят, что меня не было ночью в Лабиринте.
– Если ты ошибаешься, его казнят, – предостерег Ашан.
Джардир пожал плечами:
– Хасик убил сотни алагай. Если такова его судьба, он откроет глаза в раю.
– Я не боюсь, шарум ка, – заверил Хасик.
Ашан фыркнул.
– Только дураки ничего не боятся, – пробормотал он. – И куда ты пойдешь, пока все думают, будто ты на стене?
– А это мое дело. – Джардир забрал у Хасика черный тюрбан и повязал покрывало.
По ночам на улицах Форта Красии царила тишина. Все настоящие мужчины сражались, а жалкие хаффиты, женщины и дети запирались в Подземном городе. Как и у других городских дворцов, у дворца шарум ка были собственные стены и метки, его нижние уровни в нескольких местах соединялись с Подземным городом. Ни один алагай не мог проникнуть во дворец, даже если бы прорвался сквозь внешние стены Красии, чего, насколько знал Джардир, никогда не случалось.
Джардир держался в тени, невидимый в своем черном одеянии даль’шарума. Если бы кто-то и оказался на улице, то не заметил бы его.
Ворота дворца были закрыты, но за годы в най’шарумах Джардир выучился лазать по стенам. Через мгновение он уже спрыгнул в темноту на другой стороне.
Он шел через двор. Казалось, все в порядке. Окна не горят, во дворце тишина. И все же слова Каши не давали ему покоя. «Во дворце шарум ка не всегда бывает тихо по ночам».