Он стоит на самом краю Соборска – высокий, из черных бревен, с окнами в темных деревянных наличниках.
Тетя Фая Хвостова – одинокая тетушка, старая девица, или девушка, – в свои бархатно-плюшевые шестьдесят с чем-то лет проживает в нем.
Счастливая хозяйка белой, как снег, коровы Малышки, кошки и пары котят занимает правую половину в три окна, а левую – ее родные брат Юра и сестра Зоя со своим мужем Валентином. Но живут они только в теплые месяцы, и не постоянно – так, приедут на двух машинах, потом уедут, потом снова, глядишь, тут как тут.
Дом. Одно название, а не дом.
Скелет динозавра, случайно выползший в наши дни.
Доски чердака в осеннюю ночь похлопывали, как продрогший мужичок на остановке, а двери, пыльные и вздыбившиеся, плохо закрывались в расшурованных дверных коробках, но жизнь, которая совсем еще не прошла, хоть и век миновал, – дышит из всех шести окон на черном фасаде.
– Какой домина!
– Домовина несусветная, – пятился какой-нибудь приезжий-заезжий, перепутав названия жилья и гроба.
– Даже не знаю, даже не знаю, кто ж в нем живет? – продолжал вглядываться в старину и никак не мог отойти.
– Я бы со страху помер, а не заснул бы в нем, там небось привидения в чехарду играют… Гляди-ка, сад-то разделенный, а из окна бабка глядит!
– Два хозяина, выходит.
– Пойдем поближе?
– А чего я там забыл?
На правой крепкой калитке висел мешок под навесом из дранки – на куске фанеры надпись от руки «Почта» и внизу меленько: «Фаина Александровна Хвостова, молоко в 10 и 19 часов, цена магазинная».
– Во дает, спекулянтка!
Полоумные дачники приходили в десять вечера, а умные – в десять днем и в семь часов после вечерней дойки.
А на другой калитке, сплошь из ржавых проволочных каркасов, висел обычный почтовый ящик в ошметках старой краски, – по виду свидетель эпохи, свернувшей мимо этого ящика аккурат в наше непонятное будущее, – с выведенными на нем белилами двумя словами: «Семья Нафигулиных».
– Надо же, – прочитав, в удивлении отходил приезжий или прохожий.
Тете Фае в ту пору было чуть-чуть за шестьдесят, но она еще бегала, если в боку не схватывало. Бегала навроде пули или даже снаряда, что со стороны выглядело несколько дерзко, особенно в сравнении с несколькими еле двигающими телесами сорокалетними соседками.