Так же беззвучно, без малейшего шороха или скрипа, задержав дыхание и даже умерив стук сердца, Андрей опускается, переносит тяжесть тела на ноги и осторожно освобождает привязанный к предплечью нож. Он по-прежнему не дышит и не думает о том, что будет делать. Чтобы тот, наверху, не «почуял» его мыслей. Мысли могут выдать Андрея. Запах – нет. Запах его тела отбит особыми притираниями. Андрей пахнет деревом… Готов! Плавным толчком ног он выбрасывается вверх, через край помоста, правой рукой гасит инерцию, а левой с точно отмеренной силой втыкает тонкое жало ножа в шею сидящего, снизу вверх. Негромкий хруст, звук которого не избежать. Зато жертва умирает мгновенно, без стона, хрипа, бульканья перерезанного горла или судорог пораженного в сердце. Правая рука подхватывает убитого, бесшумно опускает на помост, а сам убийца замирает в той же позе, какую избрал часовой. Андрею везет: хруст пробитой ножом кости тонет в ночных звуках. Спящие не встревожились. Вон они лежат на помосте рядом со своим оружием: один, два… три! Трое! Это много. Андрей понимает: трое – это слишком много для него. Трое, умеющие убивать так же хорошо, как и он сам. Они спят, но сон их – сон рыси.
Андрей встает, потягивается. Он выглядит спокойным и непринужденным. Если кто-то из троих не спит, пусть видит: это не враг, это свой. Стараясь ступать мягко, но не бесшумно, Андрей подходит к одному из спящих. Звук его шагов не должен беспокоить их слух. Наклоняясь, Андрей трогает за плечо ближайшего. Он мог бы убить его во сне, но он не любит убивать во сне. Враг должен встречать свою смерть, зная кто пришел за его жизнью.
Андрей прикасается к плечу лежащего так, как сделал бы это его соратник: вставай, друг, пришло твое время.
Да, пришло твое время! Узкий острый клинок погружается в ухо врага, пронзает мозг, с тихим скрежетом выходит обратно… и ноги убитого выбивают барабанную дробь по доскам настила!
Лаской, гибкой молнией бросается Андрей на третьего человека. Больше он не заботится о тишине. Быстрей,
быстрей! Он падает на сильное, мгновенно напрягшееся тело и ударяет сверху ножом, с колен, прямо в сердце!… И нож застревает в кольце панциря! Застревает, погрузившись меньше чем на ладонь. Андрей рвет нож обратно, но тот застрял прочно, а руки врага, полусонного, уже смыкаются на его горле.