Евсей Наумович поднял глаза. Круглый циферблат часов сырой лепешкой прильнул к грязной стене. Черная минутная стрелка ощупывала циферблат с неохотой и ленью. Казалось, что часы вообще стоят. Свои, наручные, Евсей Наумович оставил дома, забыл.
А все потому, что его торопил дознаватель, да и дворничиха ворчала, ее дежурство заканчивалось, она спешила на участок. Вообще-то Евсей Наумович мог и отказаться идти в милицию на беседу со следователем – какое он имел отношение к младенцу, которого нашла в мусорном баке соседская собака? Но Евсей Наумович узнал в предъявленной фотографии знакомую особу. Но мог бы и не признать. И сидел бы сейчас дома, радуясь уходу Афанасия. А вот признал! Он и видел-то эту особу всего один-единственный раз. Но чем дольше Евсей Наумович сидел в милиции, ожидая следователя, тем явственней память предъявляла подробности злополучной встречи с особой, запечатленной на фотографии. Еще у нее был кот – да, да кот сидел в каком-то лукошке. Только вот как она с котом оказалась в квартире, Евсей Наумович никак не мог себе объяснить. Что же он скажет следователю, а следователь непременно спросит. В возрасте Евсея Наумовича подобные обстоятельства смешны и нелепы. Может, встать, уйти?! И он будет прав – дознаватель торопил, клялся, что следователь ждет. Да, напрасно он ввязался в эту историю, напрасно. А может сказать, что он ошибся, спутал – фотография не ясная, да и зрительная память его оставляет желать лучшего – годы, непростая личная жизнь одинокого пожилого мужчины. Евсей Наумович пожал плечами и глубоко вздохнул – да, так и сказать следователю: вначале внешность женщины на фотографии ему показалась знакомой, а сейчас он сомневается. И у Евсея Наумовича поднялось настроение, он дерзко, с вывертом взглянул в ту сторону помещения, где за столом сидел дознаватель и сосредоточенно писал, раскрыв желтый планшет.
– Таварыш, – услышал Евсей Наумович шепот со стороны «тигрятника». – памаги, да.
Евсей Наумович обернулся.
Прижатое к сетке ограждения лицо мужчины – осунувшееся и бледное – подтверждало догадку, ведь Евсей Наумович столько лет прожил в Баку и мог безошибочно признать своих бывших земляков.
– Памаги, да. Я плохо говору руски. Пиридет началник, я что скажу, все слова потерял. Он злой будет, мне плохо будет. Скажи ему, мой документ забрали.