Сегодня Санчес влез в одну из квартир старинного особнячка в Зачатьевском переулке, где среди офисов жили особо принципиальные пожилые граждане, не желавшие переезжать из центра на окраину Москвы даже за приличные отступные. Санчес любил навещать такие жилища, в них всегда можно было поживиться чем-нибудь весьма ценным.
Сначала он прятался в одном из туалетов крошечной страховой компании на предпоследнем этаже особняка, а ближе к ночи открыл окно и по карнизу быстро перелез на балкон квартиры, в которой одиноко жила очень пожилая гражданка, той самой чрезвычайно известной фамилии дворян Мордахиных, коим и принадлежал особняк при царе Горохе.
Перед зданием в палисаднике курили и гоготали охранники, но ловкий, как макака, вор настолько быстро оказался на балконе нужной ему квартиры, что засечь его передвижения никто так и не успел.
Санчес уже с минуту сидел на балконе, на коробке из-под бананов, поджав ноги к подбородку, и чутко слушал. Но, похоже, хозяйка квартиры, шестидесятилетняя вдова ювелира – Полиандра Мордахина, как он и ожидал, была в отъезде, и он попробовал отжать балконную дверь. На тихое отжимание ушло почти десять минут, и, наконец, Санчес оказался внутри квартиры, изрядно взмокший и взволнованный. Вдохнув в легкие терпкий запах герани и спертого до вони воздуха, Санчес чихнул и вздрогнул, тут же втянув голову в плечи. Однако мертвая тишина в ответ успокоила его.
– Квартиру можно грабить, – пробормотал он, озираясь.
Привычно задернув шторы и включив свет в ванной, он огляделся. С улицы его уловка должна была остаться незамеченной, а он и не собирался оставаться здесь больше чем на полчаса.
Как он и предполагал, квартира оказалась четырехкомнатной. Санчес мельком заглянул по очереди во все попавшиеся ему двери. В одной из комнат пахло весьма и весьма нехорошо, но Санчес не стал излишне тревожиться – жилища старух редко пахнут гиацинтами, знал он по опыту.
«Может, горшок забыла вынести, старая прохиндейка? Впрочем, у каждого человека есть отклонения и грехи, так что невынос горшка – совсем не смертный грех, и, в конце концов, многие старики неряшливы», – подумал Санчес и привычно, без лишней суеты, начал открывать шкафы.
Мебель начала прошлого века, изъеденная жуком, и много пыли несколько раз доводили его до истеричного чихания. Улов пока был небольшой, даже совсем маленький был улов, через четверть часа грустно констатировал он, роясь в шкатулке со старыми билетами на трамвай.