— Анна
Ромейн могла, по-вашему, совершить это убийство?
— Нет, ей
незачем.
— С чего вы
взяли?
— Она и так
хорошо знает императора и его матушку, если бы у нее было желание
стать императрицей, она без всяких преступлений добилась бы своего.
Возможности имеются.
—
По-вашему, кто из остальных мог убить?
— Адама
Грасс.
— Почему
именно она? — этот вывод меня удивил. Сколько еще открытий ждет
впереди?
— Пару раз
во время разговора проскальзывала ее одержимость императором. Он
для нее словно бог, вожделенная цель. Это ненормально. У остальных
нет подобного.
— Или они
умело скрывают.
— Да, —
согласилась со мной Валенсия.
— Вы не
замечали ничего странного или необычного, что могло бы помочь
следствию?
—
Отправиться к мисс Ромейн была идея Виктории Милт.
Нетрудно
догадаться, что мне пытаются сказать. Тот, кто был инициатором
визита, мог быть и организатором убийства.
— Хорошо.
Вы можете быть свободны.
Валенсия
ушла, и ее место заняла Виктория Милт. Вопросы я задавала те же, мы
с шефом их обсудили накануне, и эта девушка отвечала иначе. Она
знала убитую, не близко. Ничего не заметила, ничего не видела,
ничего не знает. Нанести тот визит предложила спонтанно и к Анне
Ромейн относится дружелюбно, не допуская мысли, что та может
убить.
Теоретически любой мог устроить это убийство. Гости
много разговаривали в тот вечер, иногда передвигались по гостиной.
Визит был коротким, но немного удачи — и человек мертв. Если бы
кто-то задумал убийство, то такая, как Виктория Милт, не полагалась
бы на везение, а использовала бы холодный расчет.
Девушка
уходила с высоко поднятой головой, а я тяжело смотрела ей вслед.
Потом пришла Мирамира Соти. Она волновалась, говорила еле слышно,
постоянно плакала, пришлось даже вызвать врача. Когда девушку
уводили (хотя я не задала и половины вопросов), я подсунула врачу
записку с просьбой проверить, подходит ли она под критерии будущей
императрицы. Есть у меня подозрения, что она хитрая обманщица и это
может проявиться не только в спектакле, который она здесь
устроила.
Адама Грасс
и Карла Лавели повели себя вполне ожидаемо. Они нервничали,
переживали, но ничего конкретного сказать не могли. А потом была
очередь Эльвиры Этевора.
Леди вошла
в комнату, явно сдерживая гнев. Присела и посмотрела на меня прямым
немигающим взором.