Рыдания вмиг все прекратились. Таня первой вскочила и рванула на выход. За ней побежали Сычева и пассия. У двери они оказались одновременно, в шесть рук быстро справилась с замком, выскочили в подъезд и, опережая друг друга, слетели на два пролета вниз.
* * *
Светало.
Они рядком сидели на лестнице и, обхватив себя руками за плечи, звонко стучали зубами. У них был один халат на троих, но они благородно оставили его на Татьяне, так как она под ним была совсем голая.
Глеб уже не орал наверху.
Было тихо, если не считать шума проснувшегося неподалеку проспекта. Впрочем, с каждой минутой дом наполнялся утренними звуками: где-то заиграла музыка, наверху звякнула крышка мусоропровода, внизу заливисто забрехала собака.
– Слушайте, – сказала Сычева, – а ведь люди сейчас на работу пойдут! А тут мы в трусах и бюстгалтерах! Надо что-то делать.
– Я не пойду, – поспешно сказала Таня. – Когда он такой, его лучше не трогать.
– А он, что... часто такой? – спросила Татьяна.
– Бывает, – усмехнулась Таня. – Отходит быстро, но некоторое время его лучше не трогать.
– А то что? – поинтересовалась Сычева.
– Что, что! Может и в лоб дать!
– Бли-и-ин! – протянула Сычева. – В кого мы, девки, втюрились?!
– Втюрились – это вы, – поправила ее Таня, – а я крест свой несу. Обихаживаю известного журналиста.
– Кажется, в подонка мы втюрились, – прошептала Татьяна.
– Бли-и-и-н, – Сычева встала и звонко похлопала себя по голым ляжкам. – Девки, сейчас народ валом по лестнице на работу повалит. Надо что-то делать! Иди ты за вещами, – обратилась она к Татьяне. – На последний момент ты – самая любимая.
Татьяна встала и пошла вверх по лестнице.
Дверь долго никто не открывал. Татьяна стучала, звонила, и даже попинала ногой обивку. Наконец, замок щелкнул, щеколда звякнула, и на пороге появился он. Свежий, бодрый и хорошо пахнущий. Он был уже почти одет – брюки, светлая рубашка и галстук, который он теребил, поправляя узел.
– Надеюсь, ты одна и трезвая? – любезно осведомился он, выглянул на площадку и осмотрелся, придерживая рукой галстучный узел, словно опасаясь, что он развяжется.
– Мне нужны вещи всех твоих Тань, – сухо сказала Татьяна.
Глеб куда-то сходил, и принес ворох одежды.
– Мои тоже, – глянув на ворох, сказала Татьяна.
– Твои потом, – резко ответил он и закрыл дверь.