– Куда покатим-то, братцы?
– На Пятак! – провозгласил Муромский. – И без возражений. Я, срамно признаться, нынче ещё ни разу не купался. Ни единого! А завтра уж июнь. Первый шаг природы к осеннему увяданию. Там, на бережке под липками и обсудим, с какого боку за мировое зло браться.
– Маёвка за городом – славная традиция русской, разъети её в пути, революции, – заметил с одобрением Никита.
– Маёвка, оно конечно, да. Вещь. Только у меня, между прочим, плавок нету, – сообщил Лёха, забираясь на заднее сиденье.
Представить, что туда, в эту кормовую тесноту, полезет заджинсованный перчила Добрынин – с его щёгольскими усами, аристократической физиономией и «Ронсоном» в кармане бело-голубых, как будто слегка светящихся «Ливайсов» – так вот, представить такое зрелище Лёха был не способен категорически. А ему-то что, ему не привыкать. Он и в тракторной тележке, на наваленном россыпью корнеплоде турнепсе путешествовал. В багажном отсеке «кукурузника» вместо кукурузы летал. Вот такенного борова в детстве объезжал. Без седла, зато со шпорами!
– Плавок нету? И что? Семейники тебе уже и не трусы будто, – с добродушной укоризной прогудел Илья. – Мне вот, положим, они трусы, Никите трусы. А тебе – позорный клочок ткани?
В этот момент Никита рывком высунул голову в окошечко и обронил на мостовую дюжину-другую отборных – матовых по выражению Лёхи Попова – самоцветов. Неизвестно, оценил ли этот царский подарок дымчатый котяра, чей дерзкий бросок из-под колеса «Оки» послужил детонатором для взрыва, зато Лёха оценил сполна. Он широко улыбнулся и блаженно прищурил глаза. Ну кому, скажите на милость, пришло в голову звать злодейкой – судьбу, которая сводит с такими людьми?
Тем временем ведомая уверенной рукой Ильи машинка, подрезав грузовик «Кока-кола», выскочила в крайний левый ряд на проспекте Градоустроителей (бывший Далёких Канонад), нахраписто обошла спортивного вида иномарку и бодренько покатила навстречу солнцу. По направлению к озеру Пятак.
* * *
Пока друзья едут на маёвку, представим поближе заджинсованного перчилу.
Никита Добрынин был военная косточка в бог знает, каком поколении. Со времён Петра Великого, а то и раньше Добрынины верой и правдой служили отчизне. Дед Никиты, Самсон Добрынин, был одним из самых секретных диверсантов, действовавших в тылу фрицев с 1941 по самый 1945 год. Отец, Василий Самсонович, подвизался в зенитно-ракетной артиллерии. Именно он лично наводил ракету, сбившую Пауэрса над Черемыслем. Выйдя на пенсию, заслуженный ракетчик остался жить в городе своей боевой славы, где и появился на свет наш герой. Ясно, что для Никиты Васильевича иной дорожки, чем военная, не было. После Суворовского училища он подался в Краснознамённое Высшее военно-политическое училище имени Поссовета. По окончании Добрынина ждала карьера замполита, политрука, а, по-прежнему, комиссара. Однако стал он в итоге замысловатых жизненных выкрутасов армейским корреспондентом. В очень, очень приличном журнале Министерства обороны «На плечо!».