— Так, спокойно, — сделал ещё один глубокий вздох Михаил,
неспешно направившись вперёд по дороге.
От природы он был очень спокойным человеком, но в последнее
время с ним происходит неприлично много всего.
Шёл он медленно. Постепенно приглушённые странной энергией
голоса то удалялись, то становились громче, постоянно меняясь. В
какой-то момент Михаил понял, что уже находится не в кромешной
черноте, и что он начал даже видеть какие-то очертания зданий и
людей.
Естественно, молодой человек не рисковал так сразу прыгать с
тропы к людям.
Кроме этого, ему иногда казалось, что возле него кто-то…
Проплывал? Проходил?
Его, — а Михаил был абсолютно уверен, что это место принадлежит
ему, — дорога оставалась пустой, тем не менее ощущение того, что он
с кем-то по пути разминался, было настолько явным, что это уже даже
начинало напрягать.
Ещё через какое-то время звуки вновь стали достаточно громкими,
из-за чего Михаил начал различать отдельные… голоса:
«…матушка сегодня была зла…»
«…гадкий ублюдок, ты опять…»
«…ненавижу тебя…»
«…я всё верну, прошу, уходите…»
«…отец всё ещё не вернулся…»
Михаил слушал и слушал, становясь всё мрачнее. Он не обращал
внимание на то, что, по факту, впервые слышал язык, на котором не
то говорили, не то думали сотни и тысячи самых разных людей. В
последнее время с ним произошло слишком много всего, чтобы обращать
внимание на такую мелочь.
Да и он, вероятнее всего, понимал не язык, а смысл, который
непроизвольно доносили люди.
В какой-то момент, прислушиваясь к голосам, молодой человек
просто остановился на дороге, сосредоточившись на голосах.
«…очередной проигрыш, ничего-ничего, ещё чуть-чуть…»
«…милая Мария…»
«…помогите им…помогите им…помогите им…ПОМОГИТЕ ИМ…»
Парень нахмурился ещё больше, чувствуя, словно его кто-то зовёт.
Повинуясь какому-то наитию внутри себя, он «прислушался» к особенно
яркому голосу. Непроизвольно дорога перед ним сместилась, как и
окружение.
За пределами дороги была узкая улица между двумя невысокими
домами, выполненными в стиле самого настоящего средневековья. На
этот раз Михаил смог разглядеть всё достаточно хорошо.
«Готика, что ли», — отстранённо отметил он, сконцентрировав своё
внимание на лежавшем на земле мальчике лет шести-восьми на вид.
Избитый, плачущий, с грязными светлыми волосами — из одежды лишь
грязная, местами порванная рубаха, штаны и небольшие, насколько мог
судить Михаил, лапти.