– Может, ты преувеличиваешь, моя прелесть?
– Нет, Пьер. Я точно уже знаю, что Фома что-то вынашивает в отношении меня, и молю Пресвятую Деву, чтобы он быстрее убрался с моих глаз долой.
– Раз ты так боишься, то тебе надо научиться стрелять из пистолета и владеть хоть чуть-чуть шпагой и кинжалом, – рассмеявшись, заметил Пьер.
– А что, это мысль, мой милый! – воскликнула Ивонна, а глаза ее расширились от предвкушения новых ощущений.
– Так, может, займемся, а?
– Я с удовольствием. Давай начнем завтра же, в саду.
– Хорошо, моя прелесть, – ответил Пьер и осторожно обнял ее.
И вот каждое утро они вдвоем медленно шли подальше в сад, а слуга нес за ними коробки с пистолетами и огневой припас к ним. Гремели выстрелы, слышались возбужденные восклицания Ивонны и настойчивые и терпеливые наставления Пьера.
– Мне так понравились эти упражнения с пистолетами, Пьер, ты себе даже представить не можешь! – всякий раз говорила Ивонна, возвращаясь со стрельбища. – Только уж больно тяжелы эти пистолеты. Вот если бы ты мне полегче раздобыл. Было бы просто чудесно.
– Постараюсь, моя прелесть. Закажу у оружейника. Он как раз занят выполнением моего заказа на сотню мушкетов. Будет тебе легкий пистолет. Только обещай мне, что будешь обращаться с ним очень осторожно. Не дай бог, что случится, я себе никогда этого не прощу.
– Не волнуйся, милый. Ты же видел, как я быстро все освоила. Зато с кинжалами у меня ничего не получается. Они меня страшат. Я не могу себе представить, что этим ужасным орудием можно убить не то что человека, а просто животное. Рука не поднимется, я уверена в этом. Да и неловкая я сейчас, неповоротливая.
– Не печалься, дорогая. Тебе и не придется этого делать. Это же просто развлечение. А вот мне пора возобновить занятия фехтованием. Зажирел я малость с тобой, моя милая.
И теперь к звукам выстрелов в саду добавился звон клинков. Пьер пробовал силы на каждом из своих слуг, а особенно часто упражнялся с Давилой, который зачастил в их дом вместе с Фомой, а иногда появлялся и просто так, по своей собственной прихоти.
Выяснилось, что он не такой уж страшный человек, каким показался вначале. А с Ивонной у них наладились просто-таки отличные отношения. Ему было лет под сорок, он весь был покрыт черной шерстью, которую он тщательно подстригал на груди, чтобы ее не было видно из-под воротника камзола. Давила оказался весьма добрым и обходительным парнем.