Данные идеи исходят из представления о справедливом мироустройстве как о сообществе свободных сообществ (суверенных демократий), сотрудничество и соревнование которых осуществляются по разумным правилам. И потому предполагают либерализацию международных отношений и демонополизацию глобальной экономики. Чем, конечно, раздражают планетарных силовиков и монополистов.
Что касается национальных эмоций, то в этом измерении концепция суверенной демократии претендует на выражение силы и достоинства российского народа через развитие гражданского общества, надежного государства, конкурентоспособной экономики и эффективного механизма влияния на мировые события.
Возразить крикливой фракции «интеллектуалов», для которых солнце восходит на Западе, нетрудно. Достаточно напомнить, что суверенная демократия – отнюдь не доморощенная затея. Напротив, широко распространенное и признанное практикующими политиками понятие: «Успешная трансформация новых независимых государств в суверенные демократии является центральным звеном европейской стабильности» (Уоррен Кристофер, государственный секретарь США, 1994 год); «… наш [Европейский] союз хранит сущность… федерации суверенных демократий» (Романо Проди, председатель Европейской комиссии, 2004 год).
Серьезные критики указывают, что демократия не нуждается в определениях, она либо наличествует, либо отсутствует, а любое уточняющее прилагательное означает или авторитарное поползновение, или софистический подвох.
Между тем давно и точно замечено: демократия не факт, а процесс, затрагивающий самые разные области жизни людей. И процесс этот «пошел» не пять минут назад.
Многие общества в свое время считали себя демократическими, ограничивая при этом права женщин и расовых меньшинств и даже (несколько раньше) приторговывая невольниками. Выдали та демократия такой же, как теперь? И если все-таки нет, то как обойтись без определений?
Например, относительно недавно, в конце прошлого века, некоторые эксперты стали отличать «плюралистическую» (более «современную») демократию от «мажоритарной». То есть в оценках полноты народного правления сместили политологический акцент с доминирования самой большой группы избирателей (которая при всем к ней уважении не представляет же весь народ) на состязание за доступ к рычагам влияния на власть всех (и самых малых) групп населения. И правильно сделали, жаль только, что не обошлись без прилагательных.