– Ты только что назвал меня ослом или мне послышалось,
бета?
– Тебя тянет к ней. Стоило ей появиться и ты тут же
заявил права, уступая контроль над телом зверю, а сейчас ты не подпускаешь
никого и близко к месту ее нахождения и все еще думаешь, что не ты с ней
сцепишься? Альфа, ты никогда не был глупцом, но сейчас я просто поражаюсь твоей
невероятной тупости.
– При других обстоятельствах я бы уже вырвал твой язык
и скормил его тебе, – буркнул Алек, сверкая золотом во взгляде. – Но ты лучше
других должен помнить, что моя пара умерла.
– Природа благосклонна к оборотням. Она подарила
Дрэйку человеческую пару и, возможно, она дала тебе второй шанс. Нашему народу это
необходимо. С каждым годом мы теряем и веру в будущее и в возможность найти
пару и иметь детей, а оборотень без потомства – обозленный бесчувственный
зверь. Я не хочу, чтобы мы уподобились ликанам, и сейчас вижу подтверждение
тому, что наша мать-природа тоже не хочет для нас такой судьбы.
– Когда ты стал таким философом? Неужели ради своей
теории ты рискнешь жизнью невинной девушки?
– Если бы ее жизни что-то угрожало, Дрэйк не оставил бы
ее здесь. А так, единственное, от чего она страдает, так это от твоей дурости.
Неужели не слышишь ее болезненных стонов?
И, словно в подтверждение слов беты, со второго этажа послышалось
тихое стенание. При этом Алек был уверен, что девушка все еще спит, просто
неугомонная течка снова разгоралась в ее теле, подвергая его выдержку
невероятному испытанию.
– Вали отсюда со своими советами! Это приказ! – гневно
заорал Алек, словно боясь, что друг может оказаться прав, и желая прогнать его
прежде, чем он посеет семена сомнения, способные, прорастая, разрушить его самоконтроль.
– Ну-ну, как скажешь, альфа. Только не один ты имеешь
право голоса в этом вопросе, не забывай об этом!
– Чертов мудак!
*****
Тик-так, тик-так! Идиотские часы действовали на нервы
последние два часа, пока он прятался. Все-таки да, Алек признался себе, что в
кабинете он именно прятался. Он просто сидел и слушал, как усиливаются стоны
девушки, переходя из тихих всхлипов в довольно громкие крики. С каждой минутой
ей становилось все хуже, с каждой минутой его внутренний зверь все сильнее
рвался на волю, теперь Алек уже с трудом удерживал его внутри.
Что это за насмешка судьбы? Злая и жестокая? Неужели
матери-природе мало было наказать его смертельной болезнью Химены, а
впоследствии и ее сумасшествием, что теперь она столкнула его с этой девушкой?
Сколько раз за последние часы он проклинал себя за прошлую ночь, ненавидя
своего зверя. Ведь страдала не только Сара. Его мышцы – напряженные, застывшие,
готовые к трансформации – разрывали кожный покров. В паху от прилива крови жгло
огнем, и он знал, что в этой беде ему не поможет ни рука, ни даже другая самка.