— Плохо. Очень плохо. Этот ублюдок сломал нашему мальчику
большую берцовую кость, — едва не с отчаянием произнесла моложавая
женщина.
— Инна, я тут вызвал к себе участкового, — наводя порядок на
рабочем столе, где все и так было в порядке, заговорил Пяльцын. —
Он уже лет пятнадцать обслуживает участок, где расположен детский
дом, и этого Пастухова знает как облупленного.
— И что нового он тебе поведал об этом детдомовском быдле?
— Да так. Дополнил пару-тройку штрихов, которые никак не
укладываются в характеристику и сухие рапорты. Понимаешь, до
четырнадцати лет он был тем еще оторвой. Лез везде, где надо и не
надо. Даже в разбоях участвовал. А потом как отрезало.
— Ну правильно. Пока был не субъект, куражился, а потом хвост
поприжал, — как о само собой разумеющемся высказалась Инна
Петровна.
— Это с одной стороны. А с другой — стал лучше учиться и не имел
ни одного привода в милицию. Потом поступил в техникум, армия,
работа. Через три года после дембеля он уже самостоятельно снимает
цех. Причем в хорошем месте и с солидной арендной платой. Два года
— и он участвует в долевом строительстве квартирного дома. То есть
уже скоро у него будет собственное жилье. Не та комната в
малосемейке, что ему выделило государство, а отдельная
квартира.
— Ты это к чему, Ваня?
— К тому, что у парня планы на жизнь. Не удивлюсь, если и с
Надей он встречался не просто так, а с намерением завести
семью.
— Ты хорошо подумал? Надя и он, — презрительно бросила Инна
Петровна.
— Нормально я подумал, — несколько резко отмахнулся Иван
Родионович. — Парень свернул с кривой дорожки и решил подняться на
ноги. И у него это получилось. Заметь, не «почти получилось». Он
добился своего. Осталось только обзавестись семьей и жить-поживать
да добра наживать. А тут наш оболтус, и вся жизнь псу под хвост
из-за какой-то плюхи.
— Плюхи?! Да у Вадика было сотрясение головного мозга. И еще
неизвестно, как это аукнется в будущем, — возмутилась женщина.
— Инна ты меня не слышишь. Он, не скрываясь, при
свидетелях, средь бела дня сломал ногу нашему сыну. Ему плевать на
все. Понимаешь? Он одиннадцать лет карабкался из ямы, и тут его
опять туда сбрасывают. Была бы у него семья, еще было бы о чем
задуматься. А так… Ему нечего терять. А мы загнали его в угол. Ты
это понимаешь своими адвокатскими мозгами? И он пойдет до конца. В
этом участковый уверен.