Вместе с тем после школы он не пошел в престижный Институт международных отношений, а по настоянию отца окончил Московский институт стали и сплавов, где получил честно заработанный диплом инженера.
Проработав два года на одном из крупнейших сибирских заводов, он получил второе высшее образование в Академии внешней торговли, что наконец-то открыло для него возможность отправиться в дальние странствия, о чем он, собственно, и мечтал все годы учебы.
Параллельно Влад получил так называемую специальную подготовку, овладев методиками вербовки, получения информации и прочими хитрыми приемами бойцов «невидимого фронта».
Выполнение специфических функций добавило перца в профессиональную деятельность, а главное – дало ему огромную, почти немыслимую в советские времена свободу.
В силу специфики своей профессии он должен был смотреть на мир не зашоренными глазами и реально оценивать все происходящее. Без этого получать секретную информацию о людях, процессах, технологиях было невозможно и бессмысленно.
Внутренняя свобода имела и оборотную сторону. Более явным для Влада становился идиотизм системы, которая господствовала в его собственной стране.
Не случайно советские владыки всегда относились к разведчикам с особым недоверием, понимая, что умные и профессиональные люди не могли не видеть лицемерие и преступную неэффективность режима.
Впрочем, Влад старался не думать о грустном, уповая на то, что время все расставит по своим местам, а пока лучше честно трудиться – иначе жить просто скучно и неинтересно.
Вернувшись на Родину из очередной загранкомандировки в начале 90-х годов, он все же решил резко поменять сферу своей деятельности. Он ушел с государственной службы, «сжег все мосты», как полагал в то время, и с головой бросился в бурные воды российского бизнеса.
Но до этого судьбоносного решения еще были годы работы в Индии, новые встречи и расставания.
Влад сидел рядом с водителем, любовался зелеными улицами и набережными Бомбея и слушал болтовню своего коллеги, работающего в этом «финансовом сердце» Индии.
Виктора Алексеевича, занимающего солидный пост в торгпредстве в Бомбее, друзья и сослуживцы звали Витторио за цветистую речь и эмоциональное жестикулирование.
В нем действительно проявлялось нечто итальянское. Живость натуры была чрезвычайная.