– «Устал сопереживать листьям, натренированно падающим мимо земли… Но благовоспитан». Прощай, Серега.
Это были последние слова начальника «Х-группы», обращенные к подчиненному. Рогозин смотрел вслед самолету, взмывшему в небо, подобно ягнятнику, громадной, устрашающей своими размерами птице…
Обмен состоялся в лучших советских традициях.
Шеель не чаял когда-нибудь снова проехаться в «Волге», несмотря на то что в чешских городах «Волга» – не редкость. И вот он сидит на заднем диване между оперуполномоченными российской госбезопасности, смотрит прямо перед собой, и непонятно, заканчивается ли его взгляд на лобовом стекле – как мертвое отражение открывшейся впереди панорамы, или простирается дальше отражения, которого Шеелю мало. Эффект перевернутого зеркала. Смотришь в него (а себя не видишь) и выбираешь по желанию, на чем остановиться. Это и есть «слепой» взгляд. Взгляд в никуда. Но все же Шеель смотрел – в будущее, к которому он питал особые чувства, нежнее, чем к самым приятным моментам прошлого.
Мост. Шеель улыбнулся. В голову лезут «послабления»: «Помнишь мост через Эмс, который после взрыва лишился пролета?» – «Это классика. Помнится, в воду упал автобус…» Шеель видит только действие, память отсекает все, что лишено динамики. А может быть, это воля командира не дает ему увидеть жертвы, десятки смертей.
Никакого моста не будет. Просто мост – символ обмена, символ свободы, символ сотрудничества и разведки. В 1962 году на границе Западного и Восточного Берлина советский разведчик, сын немецкого революционера, рожденный в Великобритании, возвращался в страну, которая стала ему второй родиной, сейчас же эта земля встречала предателя, который в выборе второй родины зашел слишком далеко. «Слишком далеко», – повторил Шеель.
Машины заехали на летное поле аэродрома в Быкове и остановились в десяти метрах от трапа.
Прошло десять, пятнадцать минут. Шеель спросил, нарушая тишину, воцарившуюся в салоне «Волги»:
– Долго будем сидеть?
– До вечера, – ответил, не скрывая злости, российский чекист.
– У тебя точные сведения? – спросил Шеель. И не сдержал своих чувств: – Лично тебе я досадил в прошлой жизни? За что ты готов плюнуть в меня ядом? За то, что не можешь обуздать свои чувства? А это значит, ты не умеешь работать. Или эта работа – не для тебя.