– То есть мне нужно было и дальше
отхватывать пизд*лей от Тарасова?!
– А как ты собрался получить
сверхспособности без преодоления? Без познания боли, отчаяния,
унижений? Кем бы ты стал, не пройдя всего этого? Ты должен был
познать, преодолеть, разбудить характер и лишь тогда двигаться
дальше!
Наверное, со стороны мы напоминали
двух сцепившихся в ярости псов. Так же, как я, отец взорвался.
Выплюнув наружу все скопившееся, он смолк. Было видно, перед дуэлью
он не хотел допускать конфликта. А теперь сожалел, что взорвался.
Входить в дом в таком состоянии не хотели ни он, ни я. Наша ругань
должна была окончиться здесь и сейчас.
Отец ошибся в расчетах. Он меня
недооценил. Несмотря на отсутствие знаний, я поступил верно, взял
материализацию, а вовсе не один только Лед. Помогли разобраться
мозги и, наверное, интуиция. Оставалось в этом признаться. Ну, или
сначала еще немного поднять градус безнадежности, и признаться чуть
позже.
– И что теперь, неужели для меня все
пропало? Разве нельзя взять еще одну способность? – уже спокойным
голосом задаю вопрос я.
– Можно. Если будешь участвовать в
смертельных дуэлях и выбирать более сильных соперников, – так же,
как я, переходя на обычный тон, отвечает отец. – Еще нужна скверна.
Сегодня сам увидишь, как это делается. Но дуэль с человеком опаснее
схватки с тварью. Тот же Биг – это большой риск. Каждый раз,
встречаясь с ним, приходится заглянуть смерти в глаза. Но от него
знаешь, чего ожидать. Все его повадки давно известны. Выходить на
дуэль с человеком изначально сильнее тебя в разы куда опаснее. Он
умнее, изощреннее, коварнее любой твари. В схватке с человеком,
можно попросту не успеть взять способность.
– А что, если я смог бы заполучить
материализацию? – осторожно спрашиваю, готовясь обрушить на отца
признание.
– Осветленный с подобной способностью
– высшая ценность для любого клана. Для врагов – первая цель для
убийства. Тебе пришлось бы забыть о внешнем мире и постоянно жить
под нашим присмотром. Зато ты бы смог и дальше развиваться.
– То есть мне пришлось бы забыть и об
университете, и о Москве, – говорю, а сам судорожно домысливаю
положение. – Так может быть, к лучшему, что все так обернулось?
– Ничего хорошего я не вижу, – отец
кидает на меня взгляд, в котором читается разочарование, и
указывает на дверь. – Идем, тебе нужно успеть собраться.