- Отпустите себя, Командор. - сказала она и села ко мне на
колени. Обхватила душистой рукой за шею, поцеловала долгим,
тягучим, пахнущим сандалом поцелуем…
…Его глаза - подземные озера
Покинутые царские чертоги
Отмечен маской вечного позора
Он никогда не говорит о Боге…
Голос её был таким же тягучим и сладким, как
поцелуй. Я с удивлением посмотрел на Лилит. Почему она вспомнила
эти строки именно сейчас?
- А ведь даже я не сразу догадалась, что эти строки о вас, мой
Командор. Салах-ад-Дин, мир его праху, влюбленный, как мальчишка,
не желал уходить из-под стен Акры только потому, что там были вы,
Яррист Барбаросса, - так он вас называл, помните? Ах, это лицо,
пленительное той красотой, что дает только кровь ангелов.
Проведя по моей щеке сначала - нежными подушечками пальцев, а затем
- кончиком острого язычка, она встала, и, взяв меня за руку,
потянула к ложу.
Отблески свечей искрами сверкали на её коже, на
янтарном шелковом одеянии, волной стекающем с амфороподобных
изгибов её длинного тела, на ногтях, покрытых тончайшими
пластинками полированного электрона… Я прикоснулся губами к черному
плечу и опустился перед ней на колени.
Спустя некоторое время, благодаря древнему, как
сама жизнь, искусству Лилит, напряжение медленно покинуло тело. Я
лежал, абсолютно расслабившись, прикрыв глаза, чувствуя, как тело
покидают последние капли ихора.
Человеческие женщины не способны выдержать любовь
ангела в его истинном обличье. Ш 'хина - могла бы. Но… Здесь всё
сложно. Так что остается Голем: бессмертная, неувядающая, помнящая.
Каменная.
Уловив, что я расслабился, Лилит поцеловала меня,
не давая соскользнуть в сон.
- Поговорим о вашей ученице, друг мой. - воистину, она выбрала
самый подходящий, из всех возможных, момент.
Голем провела кончиками пальцев по моей шее, от границы волос до
плеча, легонько поглаживая, растягивая, массируя шрам, тонкой
линией переходящий с груди на спину… Я закрыл глаза, чувствуя, как
её пальцы дарят покой.
- А вы настойчивы, прекрасная Лилит.
- Я голем. Это моя вечная обязанность.
Что ж… Исповедь тоже приносит облегчение.
…Она никогда не хотела быть моей ученицей. - я
говорил, не открывая глаз. - Не желал этой утомительной обязанности
и я. Но вы же знаете Никодима… Он не спросил ни меня, своего
единокровного сына, ни её, приемную дочь. Просто взял девочку за
руку и привел ко мне, в Орден. Тому, чему суждено случиться -
случится, сказал он тогда.