Он с трудом оторвался от бриллианта. С трудом вспомнил свои последние слова. Кажется, он тихо восторгался его цветом. Отчего-то глядя на хозяйку «Шаммурамата», он сказал:
– Цвет – это ощущение, доставляемое глазом сознанию. Восприятие у всех разное. Вот у вас, мадемуазель, например, врожденный слух, у меня развито с рождения чувство цвета. Вы действительно хотите… – Ювелир словно проглотил слово «продать». Он вздохнул: «Просто она не знает, что делает. Она по страховке может получить такие деньги, что ей хватит до конца жизни. А „Шаммурамат“ займет достойное место в Лувре. Он затмит остальные камни, картины, он и ей принесет немало процентов…»
К реальности ювелира вернул голос Анвара Эбеля:
– Мне нужна официальная оценка «Шаммурамата». В отчете можете не указывать название камня.
«Господи боже мой, зачем? – недоумевал ювелир. – За каким чертом этому богатому кретину официальная оценка?» Но все же взялся за работу. Он в течение получаса изучал камень, после чего вверху чистого листа бумаги проставил дату, слева написал свое имя, указал свой парижский адрес. И дальше:
«Я провел оценочную экспертизу ювелирного изделия, из которого следует:
алмаз высшего качества удлиненной прямоугольной формы, весом 531,2 карата, по стандарту CIBJO имеет цвет EW[3] и прозрачность IF[4], ступенчатую (изумрудную) огранку – шестнадцать ступенчатых граней сверху и двадцать четыре снизу. Стандарты прозрачности установлены при 10-кратном увеличении и нормальном освещении с использованием бесцветных выпуклых линз.
По моей оценке, текущая стоимость вещи составляет…»
Ювелир оставил место для включения стоимости и обратился к Эбелю:
– Дорогой Анвар, вы можете поставить любую цифру, а можете написать: «алмаз бесценен». Что является истиной. Вы только представьте себе, что до огранки он чуть-чуть не дотягивал до одной тысячи каратов! После короткой паузы он продолжил: – Вы приобрели вещь, из-за которой вас будут преследовать до конца жизни.
– Вряд ли, – самонадеянно ответил Анвар.
Он подошел к секретеру, который органично вписывался в обстановку кают-компании, и с трудом вынул из него тяжелый архаический саквояж кордовской кожи. Положив его на стол и открыв, он предложил Камелии пересчитать деньги. Та отказалась, изящно пожав плечами:
– К чему условности, мон ами? Я доверяю тебе, как себе, Анвар. Кстати, основная сумма перечислена на мой счет?