.
Товарищи по батарее звуковой разведки Боброва действительно ценили. За дерзкое и одновременно совершенно не выставленное напоказ бесстрашие. За верность товарищескому долгу. За неунывающий нрав. И подлинно тёркинскую способность метким словом да озорной шуткой и в бой поднять, и напряжение разрядить.
А уж в умении петь «русские народные, блатные, хороводные» равных ему не только в дивизионе – в бригаде не было…
Впрочем, все эти плюсы нет-нет да и сметались в момент одним, но очень серьезным минусом, от которого, впрочем, больше всего проблем было у самого Алексея. Отнюдь не в боевой, а именно бытовой обстановке задетый чем-то за живое, он начисто терял над собой контроль. И поскольку в этом заведенном состоянии для него не существовало ни чинов, ни званий, он запросто мог отчебучить такое, за что его ждал трибунал и отправка в штрафбат…
Так что начальству с Бобровым было хлопотно. Правда, и врагу – случись с ним в бою встреча – вряд ли кто позавидовал…
Впрочем, так в те уже страшно от нас далекие дни сражались многие. Вот почему хоть и очень медленно, трудно, со скрипом, но, тем не менее, все более очевидно война начала все больше перемещаться на Запад. Только вот теперь эти так спешно оставленные в первые месяцы войны родные просторы приходилось отбивать по крохам, по шажку, щедро орошая каждую пядь земли солдатским потом и кровью.
В конце 1943 г . старшего лейтенанта Иванова ранило. Сколько перед тем адресованных именно ему смертей просвистело мимо! А тут невесть откуда прилетевшая, явно шальная пуля прямо в руках разворотила бинокль. Разлетевшиеся от окуляров осколки не очень глубоко, но щедро исполосовали обе кисти. Раны поначалу показались пустяшными. Наспех перебинтовавшись, Иванов в горячке боевых будней провоевал еще несколько дней.
Да только скоро аукнулись эти «пустяки» гангренозным процессом. Да еще холодные ночевки в окружении – в болотах на снегу – свое добавили: начались дикие боли в почках…
Словом, протащили его беда да недуги по госпиталям вплоть до 1944 года…
У «Бога войны» за пазухой
Однако вернемся в 43-й год. Пока санитарный поезд транспортировал буквально тающего на глазах лейтенанта Иванова в глубокий тыл, невольно покинутые им «крестники» из ОРАД продолжили свое поступательное движение в прямо противоположном направлении. Поступь эта становилась все более и более уверенной. Жестоко поначалу битая, но так и не добитая Красная Армия день ото дня все шире расправляла плечи, все круче наливалась могучей силой новых соединений и особых частей.