Зазвонил телефон. Глеб отключил звук, но экран продолжал вспыхивать то от звонка, то от сообщения.
— Я бы и на своей отвез. Необязательно было твою ждать, — он отключил мобильный.
— Лучше на моей. Давай заводи уже.
Глеб почувствовал — что-то произошло: Ксения вдруг замкнулась в себе. Волновалась из-за того, что ожидало ее в городе? Если так, то где ее муж? Почему он не рядом?
— О чем ты думаешь? — выруливая на трассу, поинтересовался тот, второй. Сам бы Глеб не стал — не его это дело.
— Скажи, у тебя бывает такое, когда точно знаешь, что поступаешь неправильно, но не можешь остановиться? — снова вопросом на вопрос ответила Ксения.
Ее слова так напоминали происходящее сейчас с Глебом, что он невольно сбросил скорость.
— Бывает…
И больше ни слова за всю дорогу.
Когда въехали в город, уже стемнело. Свет фонарей — слишком яркий после черного тоннеля трассы — резал глаза. Глеб редко бывал в этом городе вечерами — обычно приезжал днем, с отцом, на «развалы», где можно купить запчасти по хорошей цене. А в этом районе, похоже, и вовсе не появлялся. Глеб запомнил бы небольшие, старые, двухэтажные бараки — развалюхи на два подъезда. Возле переполненных мусорных контейнеров бродили ободранные собаки. То там, то здесь попадались ржавые машины без колес и стекол. Женщина, подвязав к поясу подол длинной юбки, стирала белье в тазу возле колонки.
Глеб припарковал машину под фонарем, в одном из редких световых пятен в этом районе.
— Жди здесь, — приказала Ксения.
— Я с тобой.
— Нет, — как отрезала.
— Тебе нельзя здесь ходить одной, — твердо возразил Глеб и сам удивился своему тону.
— Я же сказала — нет, — сухо повторила Ксения и, не глядя на Глеба, вышла из машины.
Пара десятков легких шагов — и она скрылась за скрипучей деревянной дверью подъезда.
Глеб подождал с минуту, барабаня пальцами по рулю. Затем закрыл машину и отправился вслед за Ксенией, по пути цепляясь взглядом за оторванные штакетины, толстые ветки, металлический прут. Мало ли что ожидало его в этом бараке...
— Эта Ксения — ведьма?
Вопрос Графа вырывает меня из напряженной темноты барачного района. Щурюсь от света, словно его только что включили.
— Ведьма? — усмехаюсь. — Так любите себя обманывать?
— Я перестаю вас понимать, Шахерезада, — в голосе Графа чувствуется легкое раздражение.