Я
открыл книжку наугад и прочитал:
—
Выхватив из-за пояса свой любимый топор из хромо-никелевой стали я
метнул его, до врага было недалеко, всего тридцать четыре с
половиной метра, сверкая обухом топор со свистом промчался над
головами орков и вонзился в лоб предводителю, после чего метнул
боевое заклинание в шамана…
Валя забрала управление телом в свои руки и
сказала:
—
Ничего не поняла… то есть топор вонзился предводителю обухом в лоб,
после чего метнул боевое заклинание в шамана? Это разумный
топор?
«Да нет же!» — возмутился я. «Чего ты к
словам привязываешься, это же книга… Короче, главное то, что отец
твоего Советника — не какой-нибудь неизвестный чел, а
Селянин-Пещерный! Знаменитость! Его просто так не похитишь! И в
поездку не ушлёшь!»
—
Почему?
«Да он сам если захочет, то поедет! Но он
никуда не ездит! Он творит! Он сидит дома и пишет по книжке в
месяц! Встаёт в пять утра, садится за компьютер и набирает ровно
двенадцать тысяч букв! Всегда, даже в день рождения и новый год! Он
хочет стать самым молодым писателем, который напишет сто
книг!»
Валя молчала.
«И
вообще такого не бывает» — продолжил я. «Он не случайный человек,
он особенный! Как мог у особенного человека родиться особенный
ребенок? Это словно два раза наугад выстрелить и попасть в одну
точку!»
—
Значит, это не случайность… — сказала Валя убитым голосом. — Саша,
я поняла! Всё поняла! У писателя сын — попаданец, как и я. Из
будущего. Поэтому у него всё получается. Он прибыл, то есть
прибудет, в тело ребёнка, только подготовится лучше меня. Будет
знать всё, что нужно для незаметного управления миром.
У
меня захватило дух. Ну, в переносном смысле, конечно.
«Валя, так может… может вся наша история
потому такая нелепая…»
—
Почему?
«Да потому, что везде сплошняком попаданцы!
Один хочет одного, другой другого! Они борются друг с другом,
мешают! Поэтому войны, революции, интриги! Каждый сражается за своё
будущее! А люди страдают!»
—
Я только хотела всё исправить! — воскликнула Валя.
К
сожалению, слишком громко.
—
Саша? — тревожно спросила мать за дверью. — Ты… говоришь о себе в
женском роде?
«Не подслушивай!» — крикнул я.
—
Не подслушивай! — повторила Валя.
За
дверью повисла тишина.
—
Может я портрет твоей мамы нарисую? — одними губами предложила
Валя. Видимо, уверилась в волшебной силе искусства.