— Ты в полицию уже обратился?!
Он похолодел.
— Нет. А где Лелька?
Валерия всплеснула руками, и быстро объяснила, что случилось в клубе. По мере ее рассказа Костик то бледнел, сжимая кулаки, то сникал, а потом и вовсе жалко промямлил:
— Нннне надо ни в какую полицию идти, Лер. Я... я сам с этим разберусь.
— Что значит сам? — с подозрением прищурилась гостья, уперев кулачок в бок. — ты меня слышал?! Лельку похитили! А ты? Тоже хорош, блин, сидел всю ночь, хоть бы мобильник врубил! Дозвониться до тебя не могли!
— Я сказал, никаких ментов. — рявкнул истерично Рощин, и начал мерить шагами прихожую, натыкаясь на стены, — счас я смотаюсь в одно место, и перезвоню тебе. Поняла?!
— Не ори на меня. — отчеканила Валерия, отпихнув его от двери, — ты, как хочешь, а мы с девчонками едем в полицию. Ночью нас не захотели слушать, за пьяный бред приняли всё, что рассказали. А сейчас, как миленькие, заявление примут!
И она выскочила из квартиры, оставив Костика в полной растерянности и досаде. Да что менты могут против Анархиста, эти придурки в погонах, которые элементарную бытовуху раскрыть не в состоянии! Куда им прыгать на матёрых волчар – уголовников...
Голова пухнуть скоро начнёт. Значит, Лелька у этих мудаков, а он даже не в силах ей помочь. Сунешься к Анархисту, на этот раз точно башку снесет. И чем тогда он жене поможет? Лучше рвануть в пригород, и там вместе с Михой чего-нибудь придумать. Не тронет Анархист Лелю, она ж баба, что с нее спрашивать. Ну, постращает чуток, а там они с Мишкой план разработают, как ее выручить...
***
— Что… Ты собираешься делать? — я, как загипнотизированная, уставилась на нож, инстинктивно дернув обеими руками. — ты ведь… Не всерьез, нет?
Анархист молчал, медленно вышагивая возле меня, и не отводя страшных, горящих предвкушением, глаз. Смотреть ему в лицо я не хотела, знала, если пойму, что он будет со мной вытворять, то непременно разревусь. А истерика сейчас не лучший выход. Чего доброго, еще разозлится больше, тогда точно может прикончить или покалечить. Боже, и как меня угораздило в это вляпаться?!
— Мне не нравится, когда ты опускаешь глаза. — нагнувшись, тихо, но угрожающе изрек он, и лезвие коснулось моей шеи. — смотри на меня.
Преодолев страх, я подняла голову. Стоять на коленях, с прикованными руками, было унизительно и неловко. Не на этом ли строился его расчет — сначала сломать, мою волю, а потом снова нажать, заставив признаться, где я прячу чёртово ожерелье. Оружие в руках мучителя это верное средство превосходства.