– Всего доброго, товарищ Иванов!
Я медленно отнял трубку от уха. Медленно, как во сне, опустил руку…
Мне казалось, что я стал жертвой наведенной галлюцинации.
Я пересекался с Ивановым несколько раз. Так сказать, «по работе». И до войны, и во время.
Это был тяжелый, жесткий человек, готовый заплатить за решение поставленной задачи любую цену. Ни себя не щадил, ни других. И это, наверное, правильно…
А вот сейчас по телефону со мной как будто говорил не Иванов, а Сахар Медович Мармеладов. Что, правда так хорошо дела у нас идут? Или, наоборот, настолько плохо?
Как бы там ни было, настроение мое радикально улучшилось.
Вот почему я для начала в спешном порядке обежал доступных взводных и слупил с каждого по четвертаку. Затем прибавил от себя полтинник. Поймал старшину Бурова, очень надежного мужика, и наказал:
– Ставлю боевую задачу. Вот деньги. Сто пятьдесят терро. Берешь с собой двух человек. Идешь… Не знаю куда… Хочешь – в город, хочешь – к нашим пилотам. Проявишь в этом вопросе инициативу. Можешь плыть, можешь ехать, если найдешь на чем. Меня не колышет. И мне совершенно не интересно, как, но через полчаса возвращаешься с подарком для лейтенанта Пешина.
На самом деле весело, да? Где и что он в час ночи найдет – в чужом городе, через который только что прокатилась война? А если не в городе, скажем, а на космодроме, какие там сейчас могут быть подарки? Чоруги, тушенные в собственном люксогене?
Чем мне мил Буров? Там, где у любого человека возникли бы сто сорок четыре думушки, всякие пакостные «да, но», Бурову хватает понимания ситуации, чтобы оставить их при себе. Поэтому старшина сказал только:
– Полчаса – критично? Или сорок минут можно?
– Сорок минут – можно. Пожалуйста, Костя, не подведи. Очень на тебя надеюсь.
И только вслед за тем я разыскал Пешина. И сказал ему вовсе не то, что собирался до разговора с Ивановым.
– Стас, с днем рождения тебя! Честно скажу: не знал, подарком не озаботился. Не обессудь… В общем, поздравляю тебя, желаю счастья, твердой руки, успехов в личном и безналичном, больших и ярких звезд! Служи большой, не будь лапшой.
Я пожал лейтенанту руку и, поддавшись внезапному порыву, крепко обнял его, мощно хлопнув по спине.
По-моему, лейтенант был одновременно и тронут, и немного обескуражен отсутствием подарка от роты.