– Потерпи, – ответил ей прежний, задумчивый красноармеец. – Нам сейчас заботы много: белых надо покончить.
– Я потерплю, – согласилась Ольга. – А теперь до свиданья, я к тетке пошла.
Тетку она отыскала лишь к самому вечеру. Она спрашивала всех встречных, у кого лица были добрее, но никто не знал, где живет Татьяна Васильевна Благих. Хлеб у Ольги отобрал один прохожий человек, который попросил откусить один раз, но взял весь хлеб и ушел в сторону, сказав девочке, что хлебом спекулировать теперь воспрещается. Ольга съела поскорее все сало, которое дали ей красноармейцы, чтобы его никто больше не отнял, и вошла в один двор – попросить напиться. Пожилая женщина вынесла ей кружку воды и сказала, что больше подать нечего.
– А я и не побираюсь, я к тетке приехала, – сказала Ольга.
– А кто ж твоя тетка-то? – с подозрением спросила дворовая женщина.
Ольга подробно назвала сбоку тетку; тогда женщина почему-то вздохнула и указала девочке, куда надо идти: направо за угол, и там будет третий дом по левой стороне с некрашеными ставнями, там и живут Благих, муж и жена, а детей у них нету.
– Нету? – спросила Ольга.
– Нету, – подтвердила женщина, – у этих людей дети рожаться не любят.
Ольга нашла небольшой деревянный дом с некрашеными ставнями, вошла во двор, заросший дикой травой, и постучала в запертые сени. Оттуда послышался недовольный, тихий голос, затем шаги, и дверь отворилась – она была закрыта на засов и щеколду, как на ночь. Босая, простоволосая тетка Татьяна Васильевна вышла к Ольге и осмотрела девочку. Ольга увидела перед собой тетку; она думала, что тетка была веселой и доброй, какой Ольга запомнила ее в детстве, когда Татьяна Васильевна жила в гостях у отца и матери, а теперь тетка глядела на девочку равнодушными глазами и не обрадовалась, что к ней приехала круглая сирота.
– Ты что сюда явилась? – спросила тетка.
– Мне мать велела, – произнесла Ольга. – Она ведь теперь умерла вместе с отцом, а я одна живу… Тетя, их больше нету!
Татьяна Васильевна подняла конец фартука и вытерла глаза.
– Наша родня вся недолговечная, – сказала она. – Я ведь тоже только на вид здорова, а сама не жилица… й-их, нет – не жилица!
Ольга с удивлением смотрела на тетку, – теперь она казалась ей доброй, потому что грустила об умершей сестре и о самой себе.